Дэвид Эдмондс - Убили бы вы толстяка? Задача о вагонетке: что такое хорошо и что такое плохо?

Типичная картина этики обычного человека опирается на баланс нейронных систем.

Джошуа Грин сначала считал, что борьба идет между эмоциями и расчетом, Хайдт — между эмоцией и разумом (а в более поздних работах — между автоматичностью или интуицией и разумом), Даниэль Канеман, психолог, получивший Нобелевскую премию, — между быстрой и медленной системами [176] Kahneman D. Thinking, Fast and Slow. London: Penguin, 2012; Канеман Д. Думай медленно, решай быстро. М.: АСТ, 2013. .

Эти дуальные системы не обязательно должны быть совершенно независимыми друг от друга. Так, даже если, как утверждает Хайдт, эмоция играет роль водителя в автомобиле, разум, возможно, сыграл еще более важную роль прежде — роль инструктора этого водителя. Например, в большинстве стран развитого мира гомосексуальность сегодня не отталкивает людей так, как раньше, то есть ее гораздо реже считают чем-то дурным. Однако можно предположить, что разум сыграл определенную роль в изменении социальной нормы, из-за которой гомосексуальность считалась отвратительной [177] Эта мысль была хорошо сформулирована в интервью Нила Леви сайту «Philosophy Bites» (www.philosophybites.com). .

Многие из тех, кто работает над научным изучением нравственности, полагают, что их открытия имеют нормативное значение. Так, Хайдт говорит, что в его сценарии с инцестом люди должны преодолеть свою эмоциональную реакцию («тьфу!»): разум говорит нам, что нет ничего предосудительного в отношении двух добровольно соглашающихся на связь взрослых людей, если никому не причиняется вреда. Тогда как Грин доказывает, что наши автоматические реакции на определенные ситуации, хотя они и крайне полезны, могут дать осечку и что в моральных дилеммах первую скрипку должна играть наша подсчитывающая природа, то есть мы должны перейти на ручной режим. Мы должны толкнуть толстяка, несмотря на наше инстинктивное отвращение к этому решению. Питер Сингер согласен: если нежелание толкнуть толстяка управляется эмоциональными механизмами мозга, мы должны преодолеть нашу робость [178] Singer P. Ethics and Intuitions //Journal of Ethics. 2005. Vol. 9. p. 331–352. .

Некоторых людей не назовешь робкими. Сегодня исследуется и тот вопрос, почему некоторые люди — большие утилитаристы в сравнении с другими. Люди с хорошим зрительным воображением обладают более слабыми утилитаристскими инстинктами (возможно, образ убийства толстяка задевает их сильнее) [179] См.: Amit E., Greene J. You See, the Ends Don't Justify the Means // Psychological Science. URL: http://pss.sagepub. com/content/early/2012/06/26/0956797611434965. . Если испытуемых заставляют подумать о задаче подольше, их решение оказывается более утилитаристским, чем в том случае, когда они них требуют мгновенного ответа [180] Suter R., Hertwig G. Time and Moral Judgement // Cognition. 2011. Vol. 119. P. 454–458. .

То, что эмоции связаны с лобной долей мозга, известно по меньшей мере со времен удивительного превращения Финеаса П. Гейджа, вызванного железным прутом. Мы можем предположить, как Финеас Гейдж после своей травмы среагировал бы на воображаемые железнодорожные катастрофы, описываемые в вагонеткологии. В последние годы были проведены исследования с людьми, имеющими повреждения в вентромедиальной префронтальной коре [181] См., например: Koenigs M. et al. Damage to the Prefrontal Cortex Increases Utilitarian Moral Judgements // Nature. 2007. Vol. 446. No. 7138. P. 908–911. . Такие пациенты смотрят на судьбу толстяка с большим безразличием. Пациенты с травмой примерно в два раза чаще обычных людей говорят, что допустимо столкнуть толстяка и тем самым убить его, чтобы спасти жизнь другим. Подобные данные обнаруживаются и тогда, когда их спрашивают о других леденящих кровь случаях, обсуждавшихся ранее, например о родителях, которые, скрываясь от нацистов, должны задушить своего ребенка, чтобы не обнаружили и не убили всю группу целиком. Пациенты с травмами в меньшей мере ощущают внутренний конфликт, чем здоровые испытуемые, то есть им представляется более очевидным то, что нужно задушить ребенка. У них пониженный эмоциональный отклик на причинение ущерба.

Также есть связанные с этими вопросами исследования психопатов. Психопаты и лица с психопатическими чертами обычно чаще одобряют причинение прямого ущерба в сценариях, похожих на случаи с вагонетками [182] Возможно, дело не в том, что у них сильнее утилитаристские наклонности, а в том, что слабее деонтологические. Так, Джошуа Грин считает, что психопатов лучше не описывать как более выраженных утилитаристов, скорее, у них просто сниженная эмоциональная реакция на причинение ущерба. «На самом деле они не-деонтологи» (из электронной переписки с автором). Тем не менее главная мысль в том, что утилитаристские соображения приводят к спорным суждениям, например суждению о том, что толстяка следует столкнуть. . Некоторые психологи пригляделись своим натренированным взглядом к таким последовательным утилитаристам, как Иеремия Бентам, и в одной статье утверждается, что его взгляд на моральные предметы связан с синдромом Аспергера [183] Lucas P., Sheeran A. Asperger's Syndrome and the Eccentricity and Genius of Jeremy Bentham // Journal of Bentham Studies. 2006. Vol. 8. P. 1–20. .

Не так-то просто вывести следствия из этих исследований нравственности. Если существует связь между определенным типом повреждения мозга и утилитаризмом, должны ли мы сделать вывод, что порой у пациентов с травмой мозга более ясный взгляд на мораль, чем у остальных? Или же мы, напротив, должны счесть такие данные доказательством того, что в утилитаризме не все гладко, так что те, кто считают, будто толстяка надо столкнуть, демонстрируют некую фундаментальную ущербность своего этического аппарата? Последнее представляется по крайней мере правдоподобным. Поскольку психопаты плохо справляются с определением необходимых действий в некоторых бесспорных случаях, разумно сделать вывод, что их суждение сомнительно и в сценариях с вагонетками. Другими словами, тот факт, что психопаты с большей готовностью одобряют убийство толстяка, выступает некоторым, пусть и достаточно слабым, подтверждением того, что убивать толстяка — плохо.

Нейронаука захватывает себе территории многих других дисциплин. Это новое направление, она воодушевляет и приносит захватывающие результаты. Однако у нее есть и яростные критики, особенно когда она утверждает, будто проясняет этику. Одно из направлений критики говорит о том, что нейронаука имеет методологические изъяны, то есть это плохая наука.

Сканирование мозга пока еще остается достаточно грубым методом с неточными измерениями. Тестирование реакций испытуемых, когда они лежат внутри длинного резервуара, вряд ли позволяет воспроизвести какую-либо дилемму из реальной жизни. Как бы глубоко пациенты ни погружались в дилемму, сколь бы успешно они ни представляли, что действительно столкнулись с ней, подавляя свою недоверчивость, вряд ли они почувствуют учащенный стук сердца, вспотевшие ладони, страх, панику и тревогу настоящей жизни. В этих экспериментах отсутствуют обычные звуки, запахи и виды. Нет шума, болтовни или грохота улицы на заднем фоне, нет дождя или света солнца [184] Хотя, как описывалось в главе 12, некоторые психологи постарались воспроизвести реальную жизнь в трехмерных экспериментах. .