Дэвид Эдмондс - Убили бы вы толстяка? Задача о вагонетке: что такое хорошо и что такое плохо?

Хотя нам нравится обманывать самих себя и думать, будто мы выбираем решения свободно, ориентируясь на взвешенные и разумные рассуждения, эксперименты все больше доказывают то, что разум часто оказывается в плену у бессознательных факторов. Можно достоверно сказать то, что наше поведение намного более «ситуационистское», то есть оно подвержено влиянию множества факторов в большей степени, чем мы думали ранее, причем исследования подрывают представление о том, что черты характера являются стабильными и гармоничными и что, например, смелый человек всегда будет смелым, придирчивый — придирчивым, а сострадательный — сострадательным. Подобные результаты имеют значение для управления и образовательной политики. Возможно, мы должны больше внимания уделять формированию условий, а не характера. Энтони Аппиа говорит об этом так: «Разве вам не хочется, чтобы люди были готовы прийти на помощь? Выяснилось, что, если с ними случится нечто незначительное, но хорошее, это намного больше повысит их склонность к оказанию помощи, чем если потратить кучу энергии на совершенствование их характеров» [155] Интервью на сайте «Philosophy Bites» «Эксперименты в этике» («Experiments in Ethics»). URL: www.philosophy-bites.com. .

Сценарии с вагонетками дали психологам немало пищи для размышлений. Философы демонстрировали дилеммы с вагонетками в обычных классах, на бумаге или на экране. Однако читать текст на экране — это совсем не то же самое, что сталкиваться с реальными ситуациями.

В таком случае, как можно было бы спроектировать реалистические сценарии с вагонетками для испытуемых, которые не подозревают, что будут участвовать в подобном эксперименте? Тестирование реальной реакции на задачу с вагонеткой представляется далеко не таким простым делом, как проверка поведенческого результата запаха печеного хлеба или же изменений в условиях, которые могут повлиять на то, оказывают ли люди помощь постороннему человеку, попавшему в затруднительное положение.

Это, однако, не остановило изобретательных психологов-экспериментаторов. В одном исследовании, проведенном в 2011 году, испытуемых поместили в трехмерную виртуальную реальность. В одном из сценариев вагонетка двигалась к пятерым людям, и испытуемые могли повернуть ее, чтобы она врезалась в одного. В другом вагонетка в любом случае врезалась бы в одного, так что испытуемым не нужно было ничего делать, чтобы спасти пятерых от смерти (хотя у них была возможность повернуть вагонетку так, чтобы она врезалась в пятерых). В эксперименте, пытающемся воспроизвести некоторые черты реальной ситуации, использовались крики, раздававшиеся, когда поезд приближался к привязанным к рельсам людям. Это исследование спровоцировало ряд этических вопросов — некоторые люди были настолько потрясены экспериментом, что отказались в нем участвовать. В обоих сценариях большинство тех участников, которые все же остались в эксперименте, решили убить одного или позволить ему умереть, чтобы спасти пятерых. Однако когда для спасения пятерых требовалось реальное действие, испытуемые становились эмоционально более возбужденными, чем когда им не нужно было ничего делать для достижения того же результата [156] Выбор неутилитаристского варианта — смерти пятерых — тоже был связан с эмоциональным возбуждением. См.: Navarrete C. D., McDonald M., Mott M., Asher B. Virtual Morality: Emotion and Action in a Simulated 3-D Trolley Problem // Emotion. 2012. Vol. 12. No. 2. P. 365–370. .

Психологи меняли и другие переменные. В одном эксперименте испытуемые были разделены на две группы. Перед тем как первой группе предложили задачу вагонетки, им показали веселый пятиминутный клип из телешоу «Saturday Night Live». Второй группе пришлось просмотреть скучный документальный фильм про испанскую деревню. Те, кто просмотрели комедийный ролик, а потому, как предполагается, готовы были отнестись к вопросам жизни и смерти довольно беспечно, с большей вероятностью санкционировали убийство толстяка [157] Valdesolo P., DeStano D. Manipulations of Emotional Context Shape Moral Judgment // Psychological Science. 2006. Vol. 17. P. 476–477. .

На наши реакции может влиять также имя, данное толстяку, что показано в другом исследовании. Испытуемым был дан выбор: столкнуть с моста «Тайрона Пэйтона» (стереотипное афроамериканское имя), чтобы спасти сотню членов Нью-Йоркского филармонического оркестра, или же столкнуть «Чипа Элсворта III» (имя, указывающее на старинное англосаксонское происхождение), чтобы спасти сотню членов Гарлемского джазового оркестра. Исследователи выяснили, что консерваторы не отдали заметного предпочтения ни одному из этих вариантов, тогда как аристократического Чипа, окажись он в руках либералов, ждала бы менее завидная судьба, чем Тайрона. Возможно, либералы слишком уж боятся быть расистами, а может быть «Чип Элсворт III» вызывает у них образ богатства и привилегий, тогда как ими движут эгалитарные соображения (или, что хуже, зависть). [158] Uhlmann, E. et al. The motivated use of moral principles // Judgement and Decision Making. 2009. Vol. 4. No. 6.

Интересно, что, хотя только 10% людей столкнули бы толстяка, у нас обычно проявляются гораздо более сильные утилитаристские инстинкты, когда фигурантами дилеммы оказываются животные, а не люди. Так, в одном исследовании испытуемых спрашивали, столкнули бы они с моста толстую обезьяну, чтобы спасти пять других обезьян. Ответ был положительным. Люди не прочь отнестись к животным как средствам для более важной цели. Наши типичные рефлексы в отношении животных являются не кантианскими, а бентамовскими [159] В своей работе ( Thomson J. J. The Realm of Rights. P. 292) Джудит Томсон пишет, что «было бы позволительно убить одну курицу, чтобы спасти пять». Макмахан ( McMahan J. The Ethics of Killing. Oxford: Oxford University Press, 2002. Chapter 3) также исследует то, применимы ли деонтологические ограничения к животным. .

Хотя существует бесконечное число факторов, которые способны повлиять на наше поведение и моральные суждения, в настоящее время складывается консенсус, утверждающий, что влияние оказывают два основных процесса. Спорным вопросом, однако, остается то, как именно их описать и какой между ними баланс. Однако сама эта дихотомия, обоснованная методами XXI века, напоминает гораздо более старое столкновение между двумя важными философами XVIII века — Давидом Юмом и Иммануилом Кантом. «Разум есть и должен быть лишь рабом аффектов», — писал Давид Юм [160] Hume D. A Treatise of Human Nature. London: Oxford University Press, 1975. P. 415; Юм Д. Трактат о человеческой природе // Юм Д. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1996. Т. 1. С. 457. . Кант, напротив, считал, что нравственность должна руководствоваться разумом.

В таких новаторских работах, как «Эмоциональная собака и ее рациональный хвост» ( Emotional Dog and its Rational Tail ), психолог Джонатан Хайдт утверждает, что эмоции выполняют гораздо более важную функцию. Хайдт исследовал, в основном, те аспекты нашей моральности, которые служат основанием для реакций отвращения или реакций в стиле «тьфу». Рассмотрим воображаемый сценарий, благодаря которому, возможно, этот психолог особенно прославился. Джули и Марк — брат и сестра, путешествующие по Франции во время летних каникул. Однажды вечером они остаются вдвоем в хижине близ пляжа. Они принимают решение, что было бы интересно и забавно попробовать заняться любовью. По крайней мере, это был бы новый опыт для них обоих. Джули и так уже принимает противозачаточные таблетки, но Марк для пущей безопасности использует презерватив. Им обоим нравится этот сексуальный опыт, однако они решают больше никогда не повторять его. Эту вместе проведенную ночь они хранят в секрете, благодаря чему чувствуют себя еще ближе друг к другу [161] Haidt J. The Emotional Dog and Its Rational Tail // Psychological Review. 2001. Vol. 108. No. 4. P. 814–834. .