Игорь Прись - Знание в контексте

Оба условия – восприимчивости и безопасности – являются экстерналистскими и формулируются прежде всего как необходимые условия на знание. При некоторых условиях, однако, они могут рассматриваться и как достаточные условия. Например, с точки зрения сильной безопасной эпистемологии (robust safe epistemology), представляющей собой развитие релайабилизма А. Голдмана, знание есть безопасное истинное мнение [62]. Это чисто экстерналистская теория. [46] Согласно Т. Уильмсону, правильно понятое условие безопасности достаточно, чтобы безопасное истинное мнение было знанием. При этом, конечно, концепт безопасности вторичен по сравнению с концептом знания. То есть определение знания как безопасного истинного мнения является круговым. (Две формулировки условия безопасности рассматриваются в разделе 2.9.)

В терминах условий восприимчивости и безопасности скептическая проблема решается следующим образом: поскольку не существует ближайших возможных миров, в которых внешний мир не существует (S не мозг в баке), убеждение S, что внешний мир существует удовлетворяет условиям восприимчивости и безопасности. Поскольку к тому же убеждение S обосновано и истинно (предположим это), S знает, что внешний мир существует. Таким образом, оба условия позволяют решить скептическую проблему.

Отметим, что в настоящее время предпочтение отдаётся условию безопасности. В частности, некоторые философы считают, что условие восприимчивости входит в противоречие с принципом замкнутости знания [72]. Ниже мы иллюстрируем применение двух условий на примерах.

В Главе 1 мы ввели в рассмотрение три основных вида случаев Гетье. В данном разделе мы продолжаем рассмотрение случаев Гетье с учётом экстерналистских принципов восприимчивости и безопасности.

Лотерея

Вернёмся к уже рассмотренному выше примеру с лотереей. Как было сказано, возможный мир, в котором я вытягиваю выигрышный лотерейный билет, практически ничем не отличается от актуального мира, в котором я вытягиваю невыигрышный билет. То есть в модальном смысле он является ближайшим. Поскольку в этом возможном мире я продолжаю верить, что я вытянул невыигрышный билет, условие восприимчивости лишь к истине нарушается. Это объясняет отсутствие знания, что билет, который я действительно вытянул, не является выигрышным. Отсутствие этого знания объясняет и условие безопасности, поскольку мир, в котором я вытягиваю выигрышный билет, является в модальном смысле близким (хотя он является очень удалённым в вероятностном смысле) к актуальному миру, то есть моё убеждение, что я вытянул невыигрышный билет, с лёгкостью могло бы оказаться ложным. Отметим, что в этом примере предполагается. что важны все, а не почти все ближайшие миры, так как оба условия – восприимчивости и безопасности – нарушаются из-за одного-единственного возможного мира, в котором я вытягиваю выигрышный билет!)

И условие восприимчивости, и условие безопасности нарушаются в примерах Родерика Чизолма с овцой и Элвина Голдмана с фасадами амбаров (см. раздел 1.7 Главы 1). Это объясняет отсутствие знания. Напротив, при нормальных условиях зрительная перцепция восприимчива к истине и удовлетворяет условию безопасности. Это объясняет факт перцептивного знания.

Пример с часами

Очевидно, что часы, которые остановились ровно 24 часа тому назад, показывают правильное время. Но тот, кто смотрит на них, чтобы узнать время, не зная, что они остановились ровно 24 часа тому назад, не знает, что они показывают правильное время. При этом субъект формирует истинное мнение о времени, которое, к тому же, может быть обоснованным в интерналистском (не фактивном) смысле. Бертран Рассел пишет «Ясно, что знание – подкласс истинных мнений: каждый случай знания – случай истинного мнения, но не наоборот. Очень легко дать примеры истинных мнений, которые не есть знание. Вот человек, который смотрит на остановившиеся часы, думая, что они идут, и которому удалось посмотреть на них в тот момент, когда они показывают правильное время. Этот человек приобретает истинное мнение о времени дня, но нельзя сказать, что он приобретает знание» [73, р. 170–171]. В этом примере нарушается как условие восприимчивости, так и условие безопасности, что и объясняет отсутствие знания.

Можно также попытаться объяснить отсутствие здесь знания, апеллируя к выводу из ложной посылки (no false lemmas) [5]: предположение, что часы поддерживаются в хорошем состоянии, которое неявно принимается тем, кто смотрит на часы и формирует своё мнение о времени, ложно.

Вывод из ложной посылки

Что касается вывода из ложной посылки, то в случае с часами возможен следующий контраргумент: если бы часы не остановились, то несмотря на то, что указанная посылка ложна, у того, кто смотрит на часы, было бы не только истинное и обоснованное мнение о времени, но и знание. Наличие ложной посылки, таким образом, не сказывается на наличии знания. С другой стороны, если часы действительно в плохом состоянии, вовсе не очевидно, что тот, кто на них смотрит, знает время, даже если часы показывают правильное время. Во всяком случае тот, кто знает, что часы в плохом состоянии, будет сомневаться в правильности их показаний. Можно ли тогда сохранить вывод из ложной посылки? А. Картер и Дж. Литлджон приводят следующий пример «Рождество», в котором интуитивно знание имеет место, несмотря на наличие очевидной ложной посылки: «Тим не думает, что в этом году на Рождество он получит подарки, потому что он знает, что его родители очень бедны. Но родители убеждают его, что что-нибудь в этом году он получит, убеждая его в том, что Санта-Клаус принесет ему подарок. Мы можем предположить, что родители никогда бы не сказали ему, что Санта-Клаус принесет подарок, если бы они что-то не купили для Тима и не планировали оставить это для него под елкой. Тим верит, что он получит подарок, и эта вера основана на его ошибочной вере в то, что Санта-Клаус принесет ему подарок» [74, p. 128]. Другим примером вывода из ложной посылки (или ложных посылок) являются примеры научного знания. Многие научные выводы и обоснования могут содержать некоторое число ложных посылок. Несмотря на это, знание может иметь место. Таким образом, аргумент вывода из ложной посылки слишком сильно ограничивает случаи, в которых имеется знание. Требуется, таким образом, отделить важные (сильные) посылки от менее важных (слабых). Ложность последних может не сказываться на знании обосновываемого утверждения. С другой стороны, если предположить, что ложная посылка должна быть достаточно сильной, тогда нельзя объяснить отсутствие знания в примерах с овцой и амбарами при помощи вывода из ложной посылки. Эти примеры можно объяснить при помощи вывода из достаточно слабых посылок, таких, например, как отсутствие особенностей в окружающей среде [47] То, что эта посылка является слабой, можно оспаривать. . Найти баланс между этими двумя полюсами оказывается трудно. Скорее, следует предположить, что в общем случае знание нельзя определить как истинное и обоснованное мнение при отсутствии ложных посылок в обосновании (хотя оригинальные примеры Гетье можно трактовать именно в терминах вывода из ложной посылки). Сказанное относится к любому единообразному унитарному случаев Гетье.