Игорь Прись - Знание в контексте

К неклассической форме интернализма, как уже было сказано выше, можно отнести эпистемологический дизъюнктивизм Д. Притчарда, утверждающий, что парадигматическое перцептивное знание – истинное мнение, с доступным рефлексии фактивным обоснованием. На самом деле, это комбинация интернализма и экстернализма, так как, с одной стороны, требуется наличие доступного рефлексии обоснования, а с другой стороны, это обоснование фактивно, что означает, что оно с необходимостью влечёт наличие соответствующего факта, то есть истинность мнения и знание. Обоснованное мнение не может быть ложным. В этом смысле эпистемологический дизъюнктивизм – разновидность инфаллибилизма.

В общем случае современный интернализм не отрицает наличие экстерналистской составляющей. Он лишь отрицает чистый экстернализм, то есть утверждает, что какая-то часть обоснования мнения должна быть интерналистской, если мы хотим, чтобы мнение было знанием. Напротив, радикальный экстернализм допускает наличие знания при отсутствии интерналистской компоненты. ЭСЗ Уильямсона, как уже было сказано выше, – радикально экстерналистская позиция.

Отметим, что если обоснование (очевидность) для мнения, которое является знанием, доступно рефлексии/интроспекции, как это имеет место, например, с точки зрения традиционного определения знания, а также в случае эпистемологического дизъюнктивизма, то субъект не просто знает, что р, но он знает, что он знает, что р, то выполняется принцип: если Kp (знает), то с необходимостью KKp (знает, что знает). На самом деле, субъект может не знать, а только верить (думать), что знает. Доступность знания интроспекции и абсолютная достоверность (certainty) знания (если оно действительно есть) отвергается экстерналистскими теориями знания и, в частности, ЭСЗ Уильямсона. Можно знать, что p, и не быть в состоянии с лёгкостью, при помощи одной лишь рефлексии/интроспекции установить, что знаешь, что p. Знание не влечёт знание, что знаешь. Более того, так называемая «очевидностная вероятность», – вероятность, условная на очевидности как полном знании в контексте (понятие, которое вводит Уильямсон [9, ch. 10]), – что знаешь, может быть сколько угодна мала, несмотря на наличие знания.

Радикальный экстернализм Уильямсона, как мы увидим ниже, утверждает, что большая часть нашего знания не имеет рационального обоснования в смысле интерналистского обоснования, но не в смысле обоснования tout court . Всякое знание, конечно, в принципе имеет обоснование с точки зрения третьего лица. Очевидностью для всякого знания является само знание, поскольку, согласно ЭСЗ, всякое знание – очевидность, и наоборот. Следовательно, всякое знание, что р, обоснованно, причём очевидностная вероятность, что р (но не что, мы знаем, что р), равна единице. И наоборот: всякое обоснованное мнение есть знание, поскольку обоснование с необходимость влечёт истинность мнения и знание. То есть обоснование является фактивным и экстерналистским. Мы вернёмся к этим вопросам ниже при систематическом рассмотрении ЭСЗ Уильямсона.

С точки зрения Притчарда, радикальный экстернализм – «ревизионистская позиция», которая, например, решает, а не устраняет скептическую проблему путём выявления её ложных предпосылок. ЭСЗ Уильямсона действительно очень просто решает одну из разновидностей скептической проблемы. Это решение таково: поскольку мозг-в-баке ничего не знает об окружающем мире, у него нет и очевидности о состоянии дел в окружающем мире (напомним: очевидность = знания), то есть нет очевидности в пользу истинности его, быть может (случайно) истинных, мнений. Напротив, такая очевидность есть у нас – нормальных людей. Поэтому наши мнения об окружающем мире являются обоснованными, и мы многое знаем о нём.

Подход самого Притчарда к скептицизму в целом можно рассматривать как терапевтический. При этом Притчард защищает, скорее, нетрадиционные интерналистские теории и в то же время не отказывается полностью от радикального экстернализма, согласно которому существует знание без интерналистского рационального обоснования. Но такое радикально экстерналистское знание, полагает Притчард, периферийно [3].

В рамках традиционной парадигмы принимается теория истины как соответствия: мнение истинно тогда и только тогда, когда оно соответствует «внешнему» факту. Эта теория совместима с метафизическим реализмом, кантианством и некоторыми другими доктринами, в зависимости от того, что понимать под «внешними фактами». Например, с точки зрения эмпирического реализма Канта роль таких внешних фактов играют вещидля-нас или соответствующие состояния дел. Контекстуальный реализм (к-реализм), во-первых, принимает лишь логическое ядро теории истины как соответствия (это дефляционизм): по определению мнение, высказывание или суждение истинно тогда и только тогда, когда оно соответствует факту. Во-вторых, к-реализм признаёт существование реальных фактов, которым соответствуют истинные мнения, высказывания или суждения. Наше познание – познание самих вещей. То есть истина имеет субстанциональное содержание. Во-третьих, согласно к-реализму, соответствие между истинным мнением, высказыванием или суждением и фактом не может быть теоретизировано в виде некоторого механизма, позволяющего в общем случае априорным образом определять, какие мнения, высказывания или суждения истинны или ложны. Зависимость от контекста неустранима. Истина – соответствие в контексте, или в рамках языковой игры. Для Витгенштейна об истине и знании имеет смысл говорить лишь в рамках формы жизни. Для него «И понятие знания сопряжено с понятием языковой игры» [10, § 560]. Это и означает зависимость от контекста, то есть укоренённость в реальности. (См. также раздел 1.3. Главы 1 Части 1 и обсуждение теории истины как соответствия в [11].) В частности, к-реализм отвергает когерентистскую теорию истины как теорию идеалистическую. В разделе 6 мы приведём аргумент против когерентизма по отношению к эпистемическому обоснованию.

С точки зрения традиционного определения знания как обоснованного истинного мнения обоснование рассматривается как чисто интерналистское в смысле доступности рефлексии/интроспекции рациональных оснований для мнения. Например, для Д. Дэвидсона такими основаниями являются только мнения (beliefs): мнения могут обосновываться только другими мнениями. Это когерентистская позиция. При этом во всех традиционных теориях, включая теории, апеллирующие к экстерналистскому обоснованию (или «воранту» (warrant) [61] «Ворант» (warrant) можно перевести как «правомочие», «оправдание», «подтверждение», «обоснование». Это родовой термин для обозначения нефактивной эпистемической рациональности. «Интайтлмент» (entitlement) – экстерналистский вид воранта. Обоснование в смысле «justification» – интерналистский вид воранта. ), обоснование не гарантирует истинность мнения и, соответственно, знание. Поэтому для традиционной эпистемологии обоснованность мнения не означает его обязательность, то есть не означает «должен верить» (ought, should), а отсутствие обоснованности не означает запрета на верование, то есть «не должен верить». Другими словами, традиционная концепция обоснованного мнения является ненормативной. Традиционные экстерналистские теории сохраняют те же метафизические предпосылки, что и интерналистские: существование внешней реальности, теория истины как соответствия фактам внешней реальности, мнение как внутреннее психологическое состояние и так далее. Например, процессуальный релайабилизм Голдмана трактует обоснованность мнения в экстерналистском смысле: мнение обосновано, если (психологический) процесс, в результате которого оно получено, надёжен (truth-conducive). При этом надёжность когнитивного процесса не гарантирует знание [62] Существуют различные версии релайабилизма Голдмана и релайаблизма tout court. Например, релайбилизм добродетелей (virtue reliabilism) Джона Греко основывается на понятии эпистемической добродетели [12]. .