Игорь Прись - Знание в контексте

Как мы показали в Части 1 очевидностная вероятность Уильямсона устраняет также проблемы, с которыми сталкивается частное понятие пероятности – разновидность объективной вероятности. Иногда считается, что чем выше объективная вероятность, что мнение истинно, тем лучше оно обосновано. Например, моё мнение, что я не выиграю в лотерею, тем лучше обосновано, чем меньше вероятность вытянуть выигрышный билет. На самом деле, мнение, истинность которого менее вероятна в смысле объективной вероятности, может оказаться знанием (для наличия знания необязательно, чтобы объективная вероятность была равна единице), а мнение, истинность которого более вероятна, всего лишь мнением (не знанием). Причина в том, что концепты вероятности и модальности расходятся. Введённое Уильямсоном понятие очевидностной вероятности позволяет утверждать, что мнение тем лучше обосновано, чем выше его очевидностная вероятность, то есть условная на очевидности (как знании) вероятность.

Репрезентационализм традиционной эпистемологии порождает скептическую проблему. Если представление посредник между нами и реальностью, возникает вопрос, существует ли что-то за пределами представления (ментального, языкового, концептуального и так далее). С этой точки зрения мы не можем знать, что мы не мозг-в-баке, и у нас нет знания об окружающих нас обыденных вещах, так как и мы и мозг-в-баке можем иметь одно и то же ментальное состояние и иметь одни и те же рациональные основания. Одна из наиболее интересных попыток решить скептическую проблему в рамках традиционной эпистемологии была недавно сделана Д. Притчардом. Он считает, что, на самом деле, картезианский скептицизм о внешнем мире содержит две скептические проблемы. Одна проблема основывается на принципе замкнутости знания, а вторая на предположении о существовании неразличимых опытов, только один из которых веридический. Вариант 1 . (1) Я не могу знать, что я не мозг-в-баке. (2) Если бы я знал, что это рука (или дерево) и другие обыденные вещи, то я бы знал, что я не мозг-в-баке (согласно принципу замкнутости знания (см. Часть I)). (3) Из (1) и (2) следует, что я не знаю, что это рука (или дерево). Вариант 2 . Нормальный человек и мозг-в-баке имеют одну и ту же очевидность (в частности, феноменальную очевидность – видимость) для своих мнений об окружающих их предметах и внешнем мире. Они также имеют одно и то же обоснование для своих мнений, одни и те же рациональные основания, так как обоснование сопровождается видимостью, супервентно (supervenes) на видимости. Но мнение одного истинно, а мнение другого ложно. Поскольку нет рациональных оснований, чтобы отдать предпочтение одному из этих двух случаев, знание невозможно. Принцип, который лежит в основе рассуждения, следующий: если невозможно различить два случая, то обоснование в этих случаях то же самое. Терапевтический подход Притчарда и его анализ мы подробно рассмотрим в Главе 1 Части 3. (См. статьи А. Колива, в которых подход Притчарда критикуется [10]) Здесь же приведём аргумент Уильямсона против упомянутого принципа неразличимости, лежащего в основе второго варианта скептической проблемы.

Критика принципа неразличимости

Уильямсон пишет: «Против принципа имеется возражение, исходя из нетранзитивности неразличимости. Рассмотрим длинную соритную последовательность случаев α 0, … α n , где для субъекта α i , α i +1настолько схожи в своей видимости, что их невозможно дискриминировать ( i = 0, …, i = n – 1), а α 0и α n настолько различаются в своей видимости, что их легко дискриминировать, Согласно принципу, обоснование одно и то же в случаях α i и α i +1( i = 0, …, i = n –1). Следовательно, в соответствии с транзитивностью точной одинаковости в данном отношении, обоснование в точности то же самое для α 0и α n . Но это абсурдно, так как обоснование отличается между легко дискриминируемыми случаями для некоторого предложения. Чтобы избежать таких возражений, нужно придерживаться более слабого принципа, что, когда видимости в точности те же самые, то же самое и обоснование. Но для чего предсказывать такую тесную связь между обоснованием и видимостями, если она не опосредуется недискриминируемостью?» [18, р. 1–2].

Согласно ложной феноменологической идее о существовании привилегированного эпистемического доступа к видимости, возможно непосредственное полное знакомство (acquaintance) с феноменологической видимостью (перцептивным или феноменальным опытом) как достоверным данным, которое может служить в качестве базиса для обоснования. Такое «достоверное данное» («точная видимость») рассматривается как базовое знание. Декарт, например, считал, что несмотря на наши сомнения, незнание и ошибки, то, что мы мыслим ясно и отчётливо, истинно (и, следовательно, мы это знаем). Логические эмпиристы принимали непосредственные данные органов чувств (sense-data) в качестве эпистемического фундамента. Феноменология утверждает существование автономных явлений/феноменов, которые показывают сами себя, а не нечто, что находится за их пределами. На самом деле, с точки зрения контекстуального реализма Ж. Бенуа перцептивный опыт как таковой (то есть не идентифицированный при помощи концептов) не есть данное. Он не дан, не содержит в себе концептуальное измерение, а просто есть часть реальности. Напротив, всякое явление имеет концептуальное и нормативное измерение, свою логику. Но явление не автономно (не абсолютно), а предполагает реальность, в которой оно укоренено, и которая в том или ином виде в явлении показывает себя, является. Таким образом, видимость как то, что видится, является в рамках явления, истинно или ложно – видимость/явление предполагает суждение – не автономна и не первична. О видимости можно говорить лишь в рамках явления и вторично – лишь отталкиваясь от парадигматических случаев реальности [19].

В свою очередь Т. Уильямсон указывает на то, что идея привилегированного доступа к видимости – это теоретический постулат. Интроспекция (видимости) – плохой метод. На самом деле мы познаём вещи, а не то, как они нам кажутся: «Можно надеяться начать с очевидных фактов о внешнем мире, но они не видимости: факт, что существуют другие люди, не факт, что кажется (есть видимость), что существуют другие люди» [20]. С другой стороны, как уже было сказано выше, согласно Уильямсону, перцептивный опыт нельзя игнорировать, так в противном случае остаётся лишь формальная структура мнения, для которого нормой обоснования является внутренняя самосогласованность (когерентность).