Александр Левинтов - 1 | Плато. Диалоги
- Название:1
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785005319869
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Левинтов - 1 | Плато. Диалоги краткое содержание
1 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Ш У М Е Р: ты говоришь так, будто наблюдаешь одновременно и реальный и образный миры, значит еще есть и третий мир, из которого видны первые два.
В Е Т Х И Й Ч Е Л О В Е К: а ты наблюдаешь мой третий мир и потому находишься сейчас в четвертом мире, из которого видны три первых мира.
Ш У М Е Р: это утверждение ты делаешь из пятого мира. Хватит! Я понял – миры можно создавать до бесконечности.
В Е Т Х И Й Ч Е Л О В Е К: но только – образы миров. Спроси у Бога – легко ли Ему было создать всего один реальный мир?
Ш У М Е Р: а может, он не один, реальный мир?
В Е Т Х И Й Ч Е Л О В Е К: Бог один и мир один. Зачем одной сущности много явленностей? Меня другое занимает. Когда мы наблюдаем несколько миров, видим ли мы все, или только самый верхний? Вот когда ты увидел у меня два мира, наблюдал ли ты эти два мира или только меня, наблюдающего два мира?
Ш У М Е Р: ты хочешь сказать, что любой воображаемый мир предстает перед нами как новая реальность, а предыдущая реальность исчезает?
В Е Т Х И Й Ч Е Л О В Е К: именно это я и спрашиваю у тебя
Ш У М Е Р: не знаю. Но если это так, то все это кажется мне дурной шуткой Бога
В Е Т Х И Й Ч Е Л О В Е К: полегче, полегче. Где ты был, когда Он сотворял этот мир? откуда тебе знать Его замысел? И почему ты думаешь, что для Него сначала было сотворение мира, а потом ты со своими подозрениями? И почему ты думаешь, что у Него вообще есть время? И почему ты вообще думаешь?
Ш У М Е Р: не знаю. Я даже не знаю, могут ли быть причины того, что ты спрашиваешь. Но я не могу уклониться от участия в этой злой шутке под названием жизнь.
Все тот же повелительный жирный средней солености голос растолкал пассажиров: «сейчас вам будет предложен горячий завтрак, приведите спинки кресел в вертикальное положение, температура за бортом минус пятьдесят два, как же вы мне все, бля, надоели – опять кто-нибудь стаканчики спи..дит»
Ф Е Д О Р: вот ты утверждаешь «Богъ умер!», и, наверно, твои рассуждения неистинны, но верны. Можно допустить, что это так, хотя это для меня и противно и невероятно, но вам, немцам, в отличие от поляков, французов и евреев, я привык верить, вы – народ умный и начитанный разных толстых книжек – я в Европе много таких толстых книжек видал, у нас же книжки потоньше. Русский человек вообще крайне нетерпелив, ему недосуг толстые книжки читать, ему сразу надо – топор, процентщицу и двадцать копеек, чтобы тут же пропить их или отдать нищему. А как же все-таки будет, если с Богъом и человек умрет? Ведь непременно же умрет!
Ф Р И Д Р И Х: вместе с Богом умрет и человек – христианский человек, тот самый «Esse homo», который несет не на самом себе, а рядом истину о себе. Умрет трус и вечно индульгирующий, ссылающийся и кивающий на Христа как на спасителя. На земле останется человек, один человек, человек сам по себе, homesse, вмещающий в себя истину мира и истину собственного бытия и пребывания.
Ф Е Д О Р: homesse – это, конечно, красиво, это как раз по-немецки: «der Mensch ist was er esst» – «человек есть то, что он ест», а ест он, знаете ли, дрянь всякую, по преимуществу. Впрочем, это в сторону. А если по существу того, что вы, сударь, изволите утверждать, то, помнится, этот ваш homesse действительно вылупился, он еще, кажется, был назван одним из наших, живущих у вас, хомососом – homo sovjeticus: ужасней существа не было на свете.
Ф Р И Д Р И Х: он и должен быть ужасен – homesse, потому что свобода – это ужасно с точки зрения раба Божия и раба культуры. Он будет великолепно, бесподобно ужасен и будет гордиться своей ужасностью и страдать от своей необузданной свободы.
Ф Е Д О Р: так-то оно, возможно, и так, да только вот одна загвоздка – вся эта комедия со свободой может ведь порядочно надоесть ее автору. Вы, сударь, представьте себе только – где-то в глубинах ХХ1 века произойдет катастрофа, земля столкнется с гигантской кометой или астероидом и жизнь прекратится, встреча эта уже приближается, как говорят дальновидящие умники и прозорливцы, – и для кого ты пишешь тогда, создаешь? Если для Богъа – то Ему это не надо, это понимал еще Августин Блаженный, который пол-«Исповеди» все вопрошал: «Господи! ну, зачем Тебе моя исповедь, если Ты и так все знаешь наперед?». А если ты пишешь все это для человечества – то ненадолго, настолько ненадолго, что стоит ли утруждаться ради оставшихся мгновений существования этого непоседливого стада? Если же для себя – то зачем тратишь время на публикации, зачем тебе, больному, одинокому, безумному, брать на свою совесть грех уничтожения еще одного кубометра древесины? Ведь ты, сударь, я знаю, любишь и тиражи большие и бумагу с золотым обрезом.
Ф Р И Д Р И Х: мне надо понять – до каких границ человечество успеет дойти, прежде чем погибнуть и исчезнуть. И как я это узнаю, если не на себе? – ведь я и есть этот предел и край возможностей человека. Я – и как философ и как поэт.
Ф Е Д О Р: каждый человек – передний край и сторожевой человечества. Ты не одинок в своем авангарде. Одинок лишь тот, кто не в авангарде, кто не рискует стоять на самом крайнем краю и пределе человека.
Ф Р И Д Р И Х: а потому мы и пишем и думаем и сочиняем и творим – чтоб в этом одиноком одиночестве продвигать собой вал мысли до того, как иссякнет вал жизни. Одинокое единство, Единое единство, единое Одиночество, Одинокое Одиночество – не все ли равно для стоящего на краю?
– Наш самолет, выполняющий рейс по маршруту Тьмутаракань-Фулы произвел вынужденную посадку в граде Китеже, о часе и дне вылета в Фулы или еще куда-нибудь, где есть погода, вы узнаете у диспетчера по транзиту, командир и экипаж нашего авиалайнера желают вам всего хорошего, у нас хоть гостиница есть, а тут в зале ожидания, небось, и без вас яблоку негде упасть.
С О К Р А Т: что скажешь, мой милый Мартин, неужели мы и впрямь застряли в этом?
М А Р Т И Н: для меня это по сути не существует – какая разница где размышлять?
С О К Р А Т: да ты настоящий очеловец! Впервые встречаю столь приятного и понятливого старца! Нам здесь быть долго – давай поразмышляем вместе.
М А Р Т И Н: именно, именно поразмышляем! хватит с нас убогих рассуждений! Рассуждение идет от рационализма – убогой и истонченной нити для женского ума. Пенелопа, прядя из нити рубашку Одиссею, по ночам расплетала сплетенное и это расплетение Гомер назвал анализом, а ее утреннюю работу, следовательно, мы можем назвать синтезом и с точки зрения разума ее рациональные действия – просто безумие.
С О К Р А Т: это не просто тонкая нить, это еще – и нить из ниоткуда в никуда. Софисты, Поппер, Хайек – все эти важные и самодовольные умники презирают прототипы и еще более того – репродукции первой элитной идеи, но они же презирают и цель любого движения, они не верят в совершенствование мира, они отказывают себе и другим в будущем, каждый раз говоря – культурный человек имеет только прошлую историю и не имеет будущей истории, он не должен знать будущее истории, которая творит самое себя. Человек в театре марионеток – самая жалкая марионетка, постольку поскольку сам себя дергает за веревочки, называя их культурными нормами и традициями, клянусь собакой!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: