Рустам Чернов - О государстве. Людологическое эссе

При всем этом государство до сих пор сохраняет зависимость от права, как в идеологическом отношении, так и в структурном. Такова работа формулы о том, что право бытие в возможности государства, а государство бытие в действительности права, в отсутствии методологии познания права. Как следствие, любая идея может зажечь государство, преобразовать его правовые нормы, как в части их материального содержания, так и в части реализации процессуальных институтов, обеспечивающих актуальное бытие государства. В ХХ веке идея избранности в национал – социализме, благоденствия, сбалансированности в социализме унесли достаточное количество жизней, чтобы быть осторожным в вопросе идейной природы государства. Осторожным настолько, чтобы понять, что государство – это инструмент воплощения идеи, любой идеи. Когда Боги Древнего мира перестали справляться, им в помощь пришли воины, союз и организация которых по воплощению задач Богов, передаваемая в наследовании, приобретающая территории и рабов, создала механизм, развитие которого сегодня мы называем государством.

Неслучайно государство и цивилизация неотделимы друг от друга. Возникновение цивилизации мы естественным образом, в том числе археологически, увязываем с возникновением государства, здесь нас не посещает ни сомнение, ни страх ошибиться. Государство как единая базовая платформа для различных культур, национальностей однородно связанных и родственных друг другу уже тем, что они есть часть государственного. Наша история социального в таком случае – это история возникновения, развития и соответственно гибели государств. Последнее же, как форма, которая в той или иной степени наполняется то одним, то другим содержанием, но формально относительно самое себя остается неизменным. Изучить данность этой формы, чтобы понять насколько она определяема для содержания и этим ограничить исследование? Там, где появляется монументальность строений, свидетельствующих о силе символизма и культа, гончарный круг, подчеркивающий разделение профессий, деньги унифицированного типа, там есть государство?

Мы можем набросать не мало поз и тез, но все они в итоге приведут нас к выводу о том, что познание определяется принципами встречности и подобия . Нам удобно видеть государство там, где оно нам встречно и подобно, там, где наш разум может зацепиться за ту область, которая познаваема его методом и благодаря его методу. Именно поэтому те преобразования, которые сейчас происходят с государством нами воспринимаются как его естественное развитие. Мы вполне можем не заметить того (или уже не заметили), что то государство, которое мы изучаем, и о котором пишем на страницах учебников, уже не существует и от него эволюционно остался скелет, кости которого все еще продолжает обсасывать верный пес политики – юридическая наука.

Во всяком случае, если следовать тезису о том, что государство продуцирует цивилизацию, то оно весьма сильно отстает от того, что успела приобрести и что есть цивилизация в форме развития технологий на сегодняшний момент (технология именно как продукт творческой индивидуальности). Развитие представления о реальности, по крайней мере, у правоохранительного аппарата до сих пор обусловлено религиозными представлениями о еретиках средневековья, до сих пор в преступлении судебным юристам видится отступление от нормы , еретичность, а не парадигма бытия, развитие которой следует регулировать и формировать специальными методами.

Сегодня нет не только представления о том, каким должно быть государство, но нет также образца для исследования. Есть пути развития, харизматичные лидеры, разумно организованные системы, но непосредственно государства, которое могло бы послужить формой познания – нет. Все замешано либо на гуманизации (человеке как следствии Великого просвещения), либо на особом пути, либо на государстве как «вещи в себе», а еще точнее – самой по себе. Спасение сегодняшней формы государственности интересно так же, прежде всего, и потому, что за очередной войной, катастрофой и так далее вряд ли будет осуществлена преемственность с учетом роста технических возможностей уничтожения.

Профессиональные юристы, монополизировавшие сегодня правильное представление о государстве в процессе своего обучения сталкиваются с Теорией государства и права, Историей политических и правовых учений. Несмотря на обширность предметов, систематичность и почти совершенную процедуру обучения, в данных дисциплинах мы находим весьма скудные данные о государстве. Академическая школа досконально освещает вопрос происхождения государства, эволюции взглядов на государство, сущности государства согласно формально- юридическому подходу и его негативному зеркальному собрату – социологическому подходу. Этого на первый взгляд совершенно достаточно для составления себе точного и достаточного представления о государстве для целей правоприменения.

Системные сбои начинаются в тот момент, когда лицо, сведущее в отношении вопроса о том, что есть государство, в социальной иерархии подходит к тому уровню власти, когда от него и только от него зависит снятие того или иного социального противоречия, определяющего образ бытия неперсонифицированного круга лиц, в отношении неопределенного периода времени. Проще говоря, когда сталкивается с политическими полномочиями в тяжелых нестабильных социальных условиях (аналогично независимая судебная функция). Здесь государство выступает своего рода Ковчегом, спасающим в своей стандартизации все лучшее индивидуальное, ставшее формой воплощения жизни многих, почти всех посредством силы закона в том числе.

Оказывается, для политического управления, в особенности для управления связанного с социальными преобразованиями, тех знаний, которые дает наша юридическая школа, совершенно недостаточно. Методология познания государства дает серьезные сбои. Общественное сознание связывает их с социальными катастрофами.

Научить не мыслям, а мыслить- вот девиз университета, как формы обучения, пережившей Великое Просвещение и последовавшие за ним реформы. Вместе с тем, утверждать, что государственный деятель, принимающий политические решения, должен руководствоваться своей способностью мыслить и внутренним убеждением, а не методологией познания и выверенными принципами познания, означает оправдать любую ошибку и любой произвол верховной власти только потому, что она верховная власть, что мало отличается от монархии и сакральной власти.

Отдавая дань Великому просвещению и гуманизму, абсолютно не веря в то, что Западный тип государственного может выжить и эволюционировать, а особенно выжить в той войне миров, которая идет сейчас, мы полагаем, что государство необходимо проанализировать таким образом, чтобы сообщить иной критерий, кроме волевого, в области суждения о государственном, как минимум, в области его наличия или отсутствия, отграничения государства от прочих социальных систем.