Антон Фукалов - Опусы грамматики. Das Buch

Изначально каллиграфия, в период её зарождения, была не понятной дисциплиной. Она рисовала. Рисунок – более раннее изобретение, чем письменная и тем более устная речь.

Но скажем сразу и о будущем. Что нас ожидает в плане перспектив по отношению к каллиграфии? Нас ожидает, судя по всему, атрофия способности писать. Мир отказывается от чистописания. Это будет иметь последствия плохой судьбы для человечества, потому что оно не будет реализовывать своей натуральной потребности использовать мелкую моторику.

Уже сейчас всё меньше работают руками, лопатой или молотком, и другими видами работы, это влечёт интеллектуальную деградацию личности, потому что письмо и ручной труд связаны с мозгом. Пускай не абсолютную роль это играет, но всё важно в человеке.

Подробнее о мозге и письме

С точки зрения биологии, главным образом нейроморфологии и цитоархетектоники (есть такие дисциплины структурного изучения мозга) за письменную речь как и за речь вообще отвечают зоны Брока и Вернике. За моторику отвечают моторные зоны.

Если эти зоны не развивать и не поддерживать нужный кровоток, то они не будут работать, и будут пассивом. Я не являюсь профессиональным биологом по образованию и не могу точно говорить о конкретных областях, не анатом, но важная мысль – есть то, что отвечает за речь и письмо, и если эти зоны не активизировать время от времени занятиями письмом, то они не будут работать.

Но не надо и впадать в заблуждение. Мозг развивается гетерохронно (неравномерно). Поэтому до пубертата (половозрения), если ребёнок и рисует, не надо делать из него великого художника. Только после 17—18 лет будет сформирован мозг, он созреет. Тогда можно уже что-то пробовать понять в своих талантах.

Может возникнуть вопрос об образовании для человека, которому интересна каллиграфия. Вопрос интересный. Я не слишком осведомлён в вопросе такого образования и потому лишь на основе того, что знаю могу сказать, что больше всего здесь подходит исследование древних языков. По моему мнению, именно исследование древних языков может помочь в каллиграфии.

Также, уверен, что есть специальные места, где надо писать, уметь выводить буквы, строить красивые логотипы и подобное. Такие направления, безусловно, через сеть Интернет можно найти и поинтересоваться.

В идеале, если бы учиться в некоем Институте Каллиграфии, то это было самым замечательным делом для человека, интересующегося данной областью.

В чём содержание образовательного курса каллиграфии? Оно заключается в теоретической и практической частях. Практика написания. Раз. И со способностями и без способностей, чтобы развить. И второе. Теория. История каллиграфии. И метод работы ручкой, пером, какие геометрии получаются. И, конечно же, теоретические истины, которые мы можем извлечь из этого.

Каллиграфия и страх

Есть психологический момент, который характеризуется в страхе перед каллиграфическим текстом или рисунком. Кажется чем-то необычайно трудным сделать такое же для того, кто вроде бы с воодушевлением желал ещё недавно, до этого момента быть каллиграфически интересным человеком.

Это пустой страх. На него не надо обращать внимания, потому что он сопутствует любому большому делу. Надо просто писать, просто делать. Важно сказать, что очень большая доля современных работ по каллиграфии делается с помощью красок и кистей. Действительно, это улучшает, делает изящным и даже в превосходной степени красивым любое произведение искусства.

Что значит быть священником?

Я сразу оговорюсь, что в этой заметке пойдёт речь в основном обо мне. И что я философ. По природе, по сути своей.

Однажды я просил Бога открыть мне: кем я должен быть? В то время я работал учителем английского языка в провинциальной школе города Котельнич. На тот момент я знал все европейские языки и некоторые восточные довольно неплохо.

И вот каноник, по которому я молился в тот момент, когда Бог открыл мне, что я должен быть священником, обжегся и отпечатались на нём цвета материи, на которой он лежал.

Я вроде бы понял, что сказал Бог. Но, в то же время, во мне присутствовал страх хиротонии. И того, что я не женат, а хиротония делается если над не женатым, то человек никогда уже не женится. Но страх в принципе рукоположения присутствовал.

Потом прошло время, и я опять был в раздумьях. В итоге школу я покинул, потому что у меня появились недоброжелатели в ней. Как, в общем-то, и в церкви есть такие, как в общем-то и из среды университета. Везде. Завистники и не доброжелатели.

Со временем я стал приходить к мысли, что, несмотря на то, что в детстве и юности давал обет не становиться пастырем, чтобы показать силу жития не священнического, сейчас ко мне стали приходить мысли, что ведь на самом деле, реально я очень хороший богослов и пастырь по духу. И поэтому грех – это не использование дарований в пастырском деле. Это было и со слов других людей.

Но тогда думаешь: а ведь я ещё и полимат, занимаюсь физикой, математикой, лингвистикой, биологией и другими дисциплинами, поэзией, но ведь это часть моей природы и нет греха посвящать на это время, в конце концов уже сейчас я вышел на уровень и даже выше самого отца Павла Флоренского. И быть такому человеку в Церкви благо.

Но есть ещё такая вещь. Не так давно я был подвержен атеизму и всякой хуле на истину от диавола. Либо это нервное расстройство. Да, скорей всего надо это понимать как расстройство, а вера как была, так есть и будет во мне.

Получается, что надо рукополагаться не монахом, но может даже женатым. Впрочем, Бог сам подскажет. И не обязательно прямо сейчас.

Получается, что Бог ведёт меня своим Промыслом. Он открыл всё это мне. И моя задача сейчас попросить Его ещё открыть, ещё больше понять о себе.

А то, что был соблазн уехать за рубеж, то подсказывает мне моя интуиция (интеллектуальная и чувственная), что это место, на котором мне особенно чего-то не добиться, не надо идеализировать Запад.

История философии и философы интересные мне

Тейяр де Шарден

Величайший ум XX века. Тейяр был священником, подобно задолго до него жившему Джонатану Свифту. Тейяр был философом для которого тема эволюции, и надо прямо сказать – биологической эволюции, играла очень большую роль или правильней сказать – была интересной.

Тейяр изучает эволюционную биологию и пытается совместить вместе с ней философию. Его теория Паруссии, некоторого мира, в котором духовный человек восстаёт как новая величина бытия завлекает своей литературной и эстетической импульсивностью.

Но в сугубо практическом смысле, всё же это просто идеи, просто мысли, практики как не было, так и нет в умостроениях де Шардена, как и вообще во многих философиях. Даже Маркс имел только теорию. Из которой лишь вывели следствия практики.