Нурлан Амрекулов - Новый русский миропорядок от потомка Чингисхана

Но что это, как не отступничество, измена святым «отеческим гробам» и сакральным традициям, в итоге приведшее к измене вере отцов (православию старого толка, где человек был отроком божьим)?!

И как бы ни пытались русские патриоты- «славянофилы» бороться с преклонением перед Западом и уничижением собственной истории и культуры, все же это был «бунт на коленях». Ведь поверх исконной идентичности русских (ордынцев) гольштинцы наложили гламурный румянец славянской псевдоидентичности, от которой и отталкивались русские патриоты 20.

Прозванный народом «Антихристом» Петр I повел войну против рюриковичей и азиатов-тюрков (см. его директиву «тайно и зело изводить бусурман»). Он унизил и заставил русских отречься от родной веры и культуры, ордынских предков и фамилий, одежд и даже бород, чтобы подделав фамилии, одев нелепые парики и чулки выглядеть европейцами, «людьми первого сорта». Утрата связей с собственным прошлым и духами предков неизбежно вела к национальной катастрофе, ведь у нации подрубались корни, ломался стержень собственной идентичности и культуры.

Постоянный разрыв исторической преемственности и памяти (романовы стерли рюриковичей, коммунисты – романовых, либералы – коммунистов), перманентное отчуждение русских от собственной истории и культуры вело к раздвоению «я», национальной шизофрении. Элита все больше отчуждалась от народа, еще не утратившего своих ордынских корней. Учредители золотоордынской и грозненской Руси, хранители ордынского духа казаки Разина, Болотникова и Пугачева не раз выступали вместе с бывшими сородичами татарами, башкирами и казахами 21 против гольштинцев, их оккупационной политики онемечивания и закрепощения русского народа 22.

Освобождение же дворян от всеобщей воинской обязанности (в отличие от крестьян), их барство, привилегии и иностранный язык уже при Екатерине II окончательно оторвали элиту от народа, уничтожили прежнее соборное братство единого народа-войска и породили ненависть к царизму, революцию и гражданскую войну. В их огне и исчезла гольштинская династия, Православие и лучший благородный цвет России – миллионы дворян, казаков и крепких хозяйственников «кулаков». Так было в 20 веке, подобная трагедия может снова повториться в 21 веке, если не будет разоблачена и снята вся прозападная антиордынская идентичность.

Точно такое же предательство предков и неизбежное саморазрушение этноса постигли древних тюрков (позже – хазар и чингизидов), когда через жен-иностранок и проповедников ханьцы, семиты и арабы незаметно меняли у последующих поколений элиты духовные ценности-скрепы и автохтонную (тэнгрианскую) веру.

И наоборот, японцы потому так успешны, что несмотря на капиталистическую модернизацию (вестернизацию), они не отреклись от духов предков, своей синтоистской (тэнгрианской) веры, самурайских основ и традиций 23. Когда русскость вместо Православной воинской Орды отождествили со славянством (землепашеством), когда ордынскую отцовскую основу учителя-иностранцы обозвали «проклятым игом» и приучили русских стесняться своих «диких» предков, когда незаметно извратили дух и культуру элиты – наверху уже некому было защищать Отечество, ордынские пенаты 24.

В этом – самый глубокий корень русской трагедии 20 века —никакие комиссары не смогли бы уничтожить целую христианскую страну, если бы русская элита сама не изменила «отеческим гробам», под властью Готорпов не закрепостила свой народ как скотину. Они сами сформировали в нем ответную ненависть, презрение к его барским привилегиям и тунеядству, унижению русской культуры и личного достоинства «лапотных» крестьян.

Когда прежняя Россия рухнула и оказалась в руках бундовских красных комиссаров, тогда первыми к ордынским (туранским) корням вернулись русские интеллектуалы-аристократы. Они ясно видели чуждость русскому артельному народу, его соборной православной культуре духа алчного капитализма, равно как и большевистского безродного, классово космополитического фундаментализма.

Но им претил и Китай с его азиатским деспотическим коллективизмом 26. Ведь отцовская основа русских – Орда – базировалась в конечном счете на свободных вооруженных людях, имевших в частно-семейной собственности скот. В отличие от покорных крестьян оседло-земледельческих империй Китая, кастовой Индии и т. д. они добровольно подчинялись государю как «первому среди равных» и, действуя как единый сетевой народ-воин неизменно сокрушали любого неприятеля.

Это и имел в виду князь Н. Трубецкой, когда завещал «Смотреть на русскую историю не с индивидуалистического Запада, а с Востока», т.е. не с Китая, а сквозь ордынскую призму «наследия Чингисхана», где воин-скотовод оставался свободной, религиозной и благородной личностью.

Так они в первом приближении обозначили идентичность России как не-Запада и не-Востока, как особую, евразийскую (туранскую) цивилизацию, семью неевропейских народов 27.

Однако, их голос не был услышан и поддержан массами. Как отмечает выдающийся русский историк и социолог А.И.Фурсов, евразийство, увы, не преодолело регионального масштаба и проиграло марксизму-ленинизму как глобальному учению. Он оказался более современен – как ордынско-коммунистический ответ Сталина на давление капиталистического Запада.

По сути, русская константа Орда (коммунитарная суперформация) одела марксистские одежды и на глобально-цивилизационный вызов «второй волны» (индустриализации) дала традиционный ордынский ответ – как единый мобилизованный народ-войско.

В начале 20 века кочевая культура представала еще как варварство и дикость, в лучшем случае – как некий «скифский» авангардизм, оппонирующий разлагающемуся Западу и, с другой стороны – лишенному национальных культурных корней утопическому пролетарскому государству 28

Тогда весь мир и Россия шли за Западом с его передовой материальной культурой и парламентской демократией. Победили популисты-большевики, наобещавшие землю крестьянам и фабрики рабочим.

И опять русским не дали поднять голову – романовское крепостничество сменилось коммунистической диктатурой, русский же вопрос оттеснили на задний план, в угоду всемирному пролетариату и «ленинской национальной политике».