Карл Маркс - Собрание сочинений, том 7

Мы понесли большие потери. Мы не досчитывали около 30 человек, в том числе Кинкеля и Молля, не считая рассеявшихся в разные стороны стрелков. Кинкель и Молль продвинулись слишком далеко вперед вместе с правым флангом своей роты и несколькими стрелками. Командир стрелков, старший лесничий Эммерман из Тронеккена, в Рейнской Пруссии, который шел в бой против пруссаков, как будто это была охота на зайцев, привел стрелков в такое место, откуда они обстреляли обоз прусской артиллерии, принудив его к поспешному отступлению. Однако в тот же момент из лощины вышла рота пруссаков и открыла стрельбу по нашим. Кинкель упал, раненный в голову, и его пришлось нести на руках, пока он снова не был в состоянии самостоятельно передвигаться; но очень скоро они все попали под перекрестный огонь, из которого надо было как-то выбираться. Кинкель не мог идти вместе со всеми и зашел в какой-то крестьянский дом, где пруссаки взяли его в плен и избили; Молль получил пулю в живот, тоже был взят в плен и вскоре скончался от раны. Цыхлинский также был ранен — рикошетной пулей в шею, что, однако, не помешало ему оставаться в отряде.

Пока основная масса войск оставалась стоять на месте, а Виллих поскакал в другой конец поля сражения, я поспешил к мосту через Мург в нижней части Ротенфельса, служившему чем-то вроде сборного пункта. Я хотел получить сведения из Гернсбаха. Но еще не дойдя до моста, я увидел клубы дыма над охваченным пламенем Гернсбахом, а на самом мосту я узнал, что люди здесь слышали доносившийся оттуда грохот канонады. После этого я еще несколько раз возвращался к мосту; с каждым разом вести из Гернсбаха становились все хуже; с каждым разом за мостом собиралось все больше баденских линейных войск, которые, едва побывав в огне, были уже деморализованы. Наконец, я узнал, что неприятель уже находится в Гаггенау. Теперь было самое время выступить ему навстречу в этом направлении. Виллих с отрядом переправился через Мург, чтобы занять позицию против Ротенфельса, и еще захватил с собой четыре орудия, которые как раз попались ему навстречу. Я отправился за теми нашими двумя ротами, которые продвигались стрелковой цепью и к этому времени уже ушли далеко вперед. Навстречу мне повсюду двигались линейные войска, большей частью без офицеров. Одним из отрядов командовал врач, который воспользовался случаем, чтобы представиться мне следующим образом: «Вы меня, конечно, знаете, я Нёйхаус, глава тюрингенского движения!» Эти милейшие люди повсюду поразбивали пруссаков и теперь возвращались обратно, так как нигде уже не видели неприятеля. Я не мог найти наших рот — они по той же причине ушли обратно через Ротенфельс — и опять направился к мосту. Здесь я встретил Мерзи с его штабом и войсками. Я попросил его дать мне, по крайней мере, две-три роты для поддержки Виллиха. «Берите хоть всю дивизию, если только вы справитесь с этими людьми», — последовал ответ. Те самые солдаты, которые повсюду отбили врага и пробыли на ногах всего лишь пять часов, лежали теперь на траве, дезорганизованные, деморализованные, ни к чему не пригодные; известие о том, что враг их обошел в Гернсбахе, оказало на них убийственное действие. Я отправился своей дорогой. Возвращавшаяся из Михельбаха и встреченная мной рота тоже никуда не годилась. К тому времени, когда я снова попал в свой отряд на старой главной квартире, туда нахлынули из Гаггенау пфальцские беглецы, Пистоль-Цинн со своей вольницей, вооруженной теперь мушкетами. Пока Виллих после долгих поисков выбрал для орудий позицию, которая господствовала бы над долиной Мурга и позволяла бы со значительными преимуществами вести одновременно ружейную стрельбу, артиллеристы с пушками проскочили мимо, и ротный командир не смог их удержать. Они уже опять были у Мерзи на мосту. В это самое время Виллих показал мне записку от Мерзи, в которой тот сообщал, что все потеряно и что он будет отступать по направлению к Осу. Нам не оставалось ничего другого, как сделать то же самое, и мы немедленно направились в горы. Было около семи часов.

У Гернсбаха дело произошло следующим образом. Имперские войска Пёйкера, замеченные еще накануне нашими патрулями у Херренальба на территории Вюртемберга, вместе с отрядом выставленных на границе вюртембергских солдат, 29-го после полудня напали на Гернсбах, предварительно заставив отступить при помощи предательской проделки наши сторожевые посты: они издали кричали, чтобы в них не стреляли, что они — братья, а затем, приблизившись на расстояние восьмидесяти шагов, дали залп. После этого они обстреляли гранатами и подожгли Гернсбах, и, когда уже не было никакой возможности бороться с огнем, г-н Зигель, посланный туда Мерославским, чтобы любой ценой удержать позицию, сам отдал приказ г-ну Бленкеру и его войскам отступать с боем. Г-н Зигель не станет отрицать этого факта, как он не отрицал его в Берне, когда один из адъютантов г-на Бленкера рассказал об этом курьезном случае в присутствии его, г-на Зигеля, и Виллиха. В результате этого приказа — оставить «с боем»(!) ключевой пункт всей диспозиции войск на Мурге — сражение было, разумеется, проиграно по всей линии, и последняя позиция баденской армии была потеряна.

Пруссаки, однако, не стяжали себе особой славы, выиграв сражение при Раштатте. У нас было 13000 солдат, большей частью деморализованных и, за немногими исключениями, находившихся под очень плохим командованием; их армия вместе с имперскими войсками, наступавшими на Гернсбах, насчитывала по меньшей мере 60000 человек. Несмотря на это колоссальное превосходство сил, они ни разу не решились на серьезную лобовую атаку, а разбили нас при помощи трусливого предательства, нарушив нейтралитет закрытой для нас территории Вюртемберга. И даже это предательство не принесло бы им особой пользы, по крайней мере на первых порах, оно не избавило бы их все же в конце концов от необходимости решительной лобовой атаки, если бы Гернсбах не был так непостижимо плохо обеспечен защитниками и если бы г-н Зигель не издал упомянутого выше поучительного приказа. Нет сомнения, что наша позиция, которую отнюдь нельзя было считать неприступной, была бы на следующий день у нас отнята; но эта победа стоила бы пруссакам несравненно больших жертв и сильно повредила бы их военной репутации. И именно поэтому они предпочли нарушить нейтралитет Вюртемберга, а Вюртемберг спокойно допустил это нарушение.

Наш отряд в составе не более 450 человек отступил через горы по направлению к Осу. Здесь дорога была запружена войсками, находившимися в состоянии полной дезорганизации, повозками, орудиями и т. п.; все было в величайшем беспорядке. Мы прошли дальше и остановились на отдых в Зинцгейме. На следующее утро мы собрали за Бюлем некоторое число беглецов и переночевали в Оберахерне. В этот день произошло последнее сражение; немецко-польский легион вместе с некоторыми другими отрядами из дивизии Беккера отбросили имперские войска при Осе и захватили у них гаубицу (мекленбургскую), благополучно перевезенную потом в Швейцарию.