Неизвестен Автор - Воспоминания о К Марксе и Ф Энгельсе (Часть 2)

После этого я виделся с ним трижды. Последний раз я посетил его весной 1895 г., за несколько месяцев до его смерти. Исполнительный комитет Польской социалистическои партии за границей, который помещался на Бомонтсквер, Степни, обратился ко мне с просьбой зайти к Энгельсу и взять у него оригинал предисловия Маркса к русскому изданию "Коммунистического Манифеста", переведенного и изданного Верой Засулич в 1882 г. 368, так как они хотели добавить его к новому польскому изданию этой знаменитой брошюры. Энгельс уже был болен раком горла, хотя лечащий его врач скрывал от него истинный характер заболевания. Он принял меня в своей библиотеке, и мы с ним весьма дружески побеседовали. Он положил мне руку на плечо, и мы ходили взад и вперед по библиотеке. Он посоветовал мне вести работу среди еврейских рабочих в Ист-Энде. Мне эта идея не пришлась по душе, так как в те годы в Ист-Энде царило очень плохое отношение к иностранцам, вызванное довольно значительной иммиграцией из Польши и России в конце 80-х и начале 90-х годов. Поэтому я ответил: "Не стоит уси

270

ливать еще социалистической агитацией среди евреев и без того яростную агитацию против иностранцев. Кроме того, социализм в Англии может быть создан только руками англичан, а не иностранцев".

XXII

БЕСЕДЫ О МАРКСЕ

Эта глава будет посвящена "Марксиане", то есть беседам с англичанами, с которыми я случайно встречался в 1895-1902 гг. и которые в разное время были более или менее тесно связаны с Карлом Марксом. Мне было интересно познакомиться со сложившимися у них впечатлениями о человеке, который оказал столь громадное влияние на международное рабочее движение.

Весной 1895 г. я проходил мимо углового дома на пересечении Тоттенхем-стрит и Кливленд-стрит, Лондон, В. I и заметил в окне комнаты, расположенной на первом этаже, ряд чартистских памфлетов и книг радикальных авторов, среди которых на продажу была выставлена книга Торолда Роджерса "Экономическое толкование истории". Я вошел в комнату и увидел там пожилого джентльмена, сидящего среди разбросанных вокруг него бумаг и книг, совершенно очевидно, из его библиотеки, от которых, из-за стесненных обстоятельств, он хотел избавиться. Я отобрал несколько книг Бронтера О'Брайена и Торолда Роджерса, заплатил за них, а потом осмелился спросить его имя. "Моя фамилия Таунсенд", - ответил он.

- Таунсенд! ...Мне знакома эта фамилия. Мне кажется, я видел ее среди подписей под "Воззванием о Гражданской войне во Франции" (1871), написанным Карлом Марксом и опубликованным Генеральным Советом Интернационала.

- Верно, - ответил он. - Я был членом Генерального Совета и в течение нескольких лет заседал в нем рядом с Марксом.

Когда я попросил его рассказать мне что-нибудь о Марксе, он сказал: "Маркс был львом, - Таунсенд сделал при этом рукой выразительное движение вокруг своей головы, - он был чрезвычайно корректен в споре, но знал о социальной и рабочей проблеме гораздо боль

271

ше, чем все мы. Я один из старых последователей О'Брайена, и мы предлагали покончить с эксплуатацией путем разрешения земельного вопроса и реформы денежного обращения. Маркс соглашался с нами - в Совете было несколько последователей О'Брайена - относительно значения национализации земли, но к реформе денежного обращения он относился иронически. Он добродушно называл нас валютными мошенниками, но вместе с тем открыто заявлял, что считает нас ценными членами Совета, так как мы можем нейтрализовать капиталистически-либеральное влияние некоторых тред-юнионистских членов Совета. Он всегда держал себя по-джентльменски, в отличие от Энгельса, который начал посещать наши заседания после 1870 года и не терпел возражений, он располагал средствами, и мы часто нуждались в его финансовой помощи. Жаль, что Бронтер О'Брайен не прожил еще несколько лет; он мог бы спорить с Марксом по проблемам денежного обращения; никто из нас не был способен на это".

Зимой 1901 г. я получил письмо от редактора "Vorwarts", где упоминалось, что близится выпуск юбилейного номера газеты и было бы желательно раздобыть для него какое-нибудь неопубликованное письмо Маркса; мне предлагалось достать его.

Насколько я знал, какие-то письма Маркса хранились только у профессора Бизли. Я попросил его принять меня и разрешить мне снять копию с любого письма Маркса, какое он посчитает уместным для этого случая. Он тогда жил в Сент-Леонарде, и, получив от него благоприятный ответ, я отправился к нему. Он сказал мне, что знал Маркса с 1868 г. - их познакомил Лафарг. "Марксу нравились мои суждения о Катилине, и, разумеется, я читал его Учредительный Манифест Международного Товарищества Рабочих. Он хорошо говорил по-английски, но с твердым акцентом, скорее как русский, а не как немец. После выхода в свет "Капитала" его друг Энгельс написал краткое изложение этого труда, и я попытался поместить его в "The Fortnightly Review". Однако Джон Морли решительно возражал и не принял его 528. Мне удалось упомянуть имя Маркса только тогда, когда я написал статью об "Интернационале" для "The Fortnightly" 529.

Маркс, несомненно, являлся буквально непревзойденным авторитетом в рабочем вопросе, был ходячей энциклопедией. Г-жа Бизли и я всегда были очень рады, когда он удостаивал нас своим визитом. Его речь искрилась остроумием". Г-н Бизли вручил мне письмо Маркса, чтобы сделать копию для "Vorwarts", весьма интересное письмо, в котором он в конце апреля 1871 г. сообщал Бизли, что г-н Лотар Бухер, правая рука Бисмарка, прислал ему (за десять дней до заключения Франкфуртского мирного договора 1871 г. 530) проект договора. Маркс тогда попросил Бизли - поскольку позитивисты были тесно связаны с Парижем - передать его Коммуне, чтобы дискредитировать Версальское правительство Тьера, ибо в проект, разумеется, входил пункт о передаче Эльзаса и Лотарингии Германии 531.[...]

Я переписал и перевел это письмо для "Vorwarts", оно вызвало в Берлине настоящую сенсацию. Я предложил профессору Бизли передать письма Маркса в берлинский архив германской социал-демократии, где они станут доступными для изучения. Он вежливо отклонил это предложение и сказал торжественным и почтительным тоном: "Мы, позитивисты, любим, чтобы вокруг нас витали великие духи".

В сентябре 1902 г. в Холборн Таун Холле в Лондоне состоялся съезд тред-юнионов. Я посылал оттуда корреспонденции для "Vorwarts", а Жан Лонге, специально приехавший из Парижа, был корреспондентом "Petite Republique". Мы знали друг друга с тех времен, когда я жил в Париже, и здесь встретились в зале. Он представил меня своему другу, г-ну (впоследствии сэру) Рандалу Кримеру, делегату его союза, и г-ну Мальтману Барри, корреспонденту "Standard". Оба джентльмена хорошо знали Маркса. Кример был первым секретарем Международного Товарищества Рабочих, а Барри был старым другом и поклонником Маркса с 1870 г. и вплоть до его смерти в 1883 г. По тому, как они смотрели на Лонге, я понял, что они испытывали чувство любви к нему, главным образом, как к "внуку Карла Маркса". Я засыпал их обоих вопросами относительно их мнения о Марксе. Кример, непоколебимый либерал и миротворец, рассказал мне многое о первых месяцах существования Интернационала, о том, как он