Мераб Мамардашвили - Стрела познания. Набросок естественноисторической гносеологии

На этом рукопись книги обрывается. — Ред.

Сложные исторические индивидуальные системы могут быть рассмотрены как составленные из множества таких абсолютно элементарных «однажды»

2 Я хочу еще раз подчеркнуть, что, рассуждая обо всем этом, в том числе о «причинах», я имею в виду только термины исторического мышления и языка, только то, что может (и чего не может) осмысленно видеть и говорить историк. И прежде всего — в какой мере можно ссылаться на логику и на то, что происходит вне мысли, как на причины того, что должно иметь место в мысли.

Мы не можем различительно локализовать знание законов. Слова «историческая возможность», «историческая доступность» и тому подобные имеют здесь лишь отрицательное значение и не могут быть понятиями. Как это ни парадоксально, именно «внешним» (в словах «не знал», «не видел», «не понимал» и тому подобных) оперируют так называемые интерналисты в объяснении истории науки. Устремляя знание во внешнее (бесконечное) протяжение, мы рассматриваем его как ступеньку к нам самим, но как раз самих-то себя получить из нее — без парадоксов — не можем, как я и постараюсь показать.

Уже Зенон показал, что внешнее суммирование исключает возможность построения понятий о движении: передавая и суммируя наблюдения, мы не можем получить из них себя, то есть наблюдаемый результат, который есть наше состояние наблюдения (а оно как понятое должно быть обратимым и симметричным, в смысле симметрии информации и ее извлечения). Поэтому мы будем бесконечно (и бессмысленно) повторять состояние «пред-выбора» понятия и «предрешения», как Ахилл — промежуток, отделяющий его от черепахи. Асимметрия же указывает на то, что в действительности имеет место не добавление значений и наблюдений («еще одного», включая и «последнее»), а конечное преобразование и претворение испытанного «последнего» так, чтобы его можно было получить имеете с чем-то в начале и, следовательно, не сложение многих законченных и завершенных смыслов, а один или (понятое) Одно, но множественно расположенное, и в этом смысле абсолютное и начало и конец.

Не случайно для древних реальность есть только атомы и… пустота. Очевидно, «пустота» была одним из первых символов свободы сознательной жизни ума, символом всего того, что еще не решилось, не сцепилось и что при этом еще и не занято ничем другим (как условие того, что вообще что нибудь может быть как определенное, как то или это — на достаточном основании; пустота — условие и того, что есть — атома, и того, что может быть, нового).

В применении к понимающей мысли можно принять, что впереди нее нет ничего другого, она сама «впервые и однажды» завязывает историю, являясь в этом смысле абсолютным будущим, а обратимыми ее элементы и связи оказываются лишь в слое рефлексивных знаково логических структур знания, в последовательности новое лишь появляется, выступает, а не возникает или существует

Например, где была греческая мысль, когда греки исчезли, а адресат еще не появился?

Здесь не важно, передаю ли я (новое) самому себе или другому.

Известно, что любое понятие, например, «круг», «треугольник», «волновая функция» и тому подобное, одно единственно, есть единичный или однократный акт и не размножается от того, что мыслится во множестве голов (то есть понятие во многих головах не счетно) Только вот для идеального мира (в смысле Поппера) такая одноактность или индивидность смысла, концепта совершенно мистична — без предположения некоего всеохватывающего и притом интеллектуально созерцающего существа, предположения, еще более мистического Лишь в случае «естественного» поля несчетность понятия как многообразия понятна

1 °Cамо понятие вероятности имеет здесь принципиальный онтологический, а не гносеологический лишь смысл (который означал бы просто невозможность контролируемо представлять изменения большого числа условий повторяющихся массовых явлений, результатом каковой и является их статистика), и касается элементарных процессов, индивидуальных явлений. Замечу, кстати, что применение к последним вероятностных представлений имеет смысл, как давно уже замечено физиками, если термин «явление» означает «нечто в мире + способы и средства извлечения информации об этом нечто», то есть относится ко всему целому ситуации проявления свойств или признаков сущности, объективно полагаемой в мире.