Ганс Гадамер - Актуальность прекрасного

Сказанное остается верным и после того, как Штутгартское издание представило наследие поэта в более точном виде. Только вторая редакция гимна, содержательно еще целиком нуждающаяся в расшифровке, имеет, похоже, иное заключение, хотя, надо сказать, и тема ее после ст. 54 тоже едва ли не иная.

Верь моей любви: мир разрушит нас до основания, если мы дозволим каждой обиде доходить до самого сердца, и лучшие сердца обречены решительно погибнуть тем или другим образом, если они еще заблаговременно не придут к тому, чтобы всё, что делают им люди от своей тесноты и из-за слабости духа и сердца, воспринимать спокойным рассудком, а не добрым сердцем, которое ведь и тогда, когда оскорблено, не перестает быть великодушным и оказывает жалким человеческим обидам ту честь, что воспринимает их с высоким душевным переживанием (письмо брату от 31 декабря 1798 года).

Примиряющий (Versöhnender) — так по первому слову в издании Фр. Бейсснера (см. примеч. Гадамера на S. 209) назван один из набросков к еще неизвестному тогда, найденному лишь в 1954 году чистовому вариакту гимна Праздник мира, в котором данные три стиха имеют одно разночтение: берег вместо почвы.

Ср. троекратное написано в тексте Евангелия И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих… Написано также: не искушай Господа Бога твоего… Написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему Одному служи… (Матф. ÎV 1 — 11).

С этими «следами» ср. также «следы древнего послушания» в первом пиндаровском фрагменте («Прибежища», V 271).

Ср. у Романо Гвардини (Guardini R. Hölderlin, S. 557 f.).

То есть полубогов Диониса и Геракла в отличие от Христа, духовного мужа (Единственный, ст. 60—2).

Гадамер разбирает VI строфу (ст. 62 слл.) третьей редакции Единственного: Но мне мешает некий стыд /С тобою [Христом. — В. Б.]

сравнивать /Мужей сего мира. Знаю, конечно: /Тебя породивший, твой

отец, он —/Тот же самый. Христос ведь так же один /Стоял под зримым

небом и звездою, зримо /Свободноправящей над установленным, с позволения Бога, /И над грехами мира — невразумительностью /Познаний,

когда пребывающее зарастает деловитостью /У людей, — сила звезды

осеняла его.

Позитивности иудеев Иисус противопоставил человека в его самоответственной субъективности (Гегель Г. В. Ф. Дух христианства и его

судьба. — В кн.: Гегель Г. В. Ф. Философия религии. Т. 1. М., 1975, с.

118—19).

Ср. Kommereil М. Geist und Buchstabe in der Dichtung, S. 287.

И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих… Написано также: не искушай Господа Бога твоего… Написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему Одному служи… (Матф. ÎV 1 — 11).

Нашей попытке истолкования неравенства Единственного и «мирских богов», казалось бы, противоречит одно место из другого гимна о Христе, «Примиряющий…», где хотя тоже в применении к Христу, но все же в общем смысле говорится: «И всегда больше, чем поле свое, как Бог богов / Он сам, быть также должен один среди других» (ст. 89 сл.). Это, будучи сказано применительно ко всем вообще богам, как будто бы отменяет преимущество Единственного. Спрашивается только, не христианское ли обетование, хранимое в благодарности, как раз только и делает эту фразу истинной^первые также и для других богов. Ср. роль Утешителя в «Хлебе и вине» и здесь в предварительном наброске: «Никто, как ты, всех остальных не заменит» (IV 355). Ф. Бейсснер (Beissner F. Friedensfeier, S. 36) указывает на то, что один из вариантов к этому месту («всех остальных») звучал: «людей». Как раз это подтверждает отличительность Христа — разумеется, внутри божественности всех. Тем временем «Примиряющий» обрел благодаря обнаружению «Праздника мира» крайне важные параллели, поскольку образ Христа там тоже подчеркнут особенным образом, и тем не менее при всей выделенности как раз включен в общее призывание богов. (Что в «Празднике мира» под «князем праздника» надо понимать не Христа, можно сегодня считать установленным.)

«Патмос», фрагменты позднейшей редакции, IV 229.

Ст. 65 принадлежит первой редакции гимна Единственный. От слов И знает не все… следует позднейшее добавление поэта. 19 См. Патмос, 197—05: И если любят меня сейчас /Так, как я верю, боги, /То насколько ж больше — тебя, /Ибо одно знаю я, — /Знаю, что воля /Вечного отца моего /Для тебя значит. Тих его знак /В грохочущем небе. И Некто всю жизнь свою /Стоит под ним, Ибо еще живет Христос…. В новых изданиях это — ст. 206—10. Их смысл сводится, по-видимому, к следующему: не один лишь Христос, но теперь уже все сыны вечного Отца (поскольку Христос — последний из них) явили себя на земле, об Отце говорит всё предание, и больше того, все земные деяния суть не что иное, как отблески изначальной тихой зарницы, беззвучно разорвавшей мрак земного существования. То есть у всякого, кроме единого всеведущего Бога.

В тех же Примечаниях к Антигоне, 3:E грек… имеет больше удачливости (Geschick) и атлетической добродетели, и должен их иметь — сколь бы парадоксальными ни казались нам герои Илиады — в качествеподлинного преимущества и настоящей добродетели. У нас всё это больше подчинено уместности. И таким же образом греческие способы представления и поэтические формы преимущественно подчинены отечественным.

Древние развили себя до всеобщности, полностью приведенной в действие. В новое время, напротив… работа состоит… не столько в том, чтобы извлечь индивида из непосредственного чувственного способа и возвести его в мысленную и мыслящую субстанцию, сколько, можно сказать, в противоположном: путем снятия установившихся определенных мыслей претворить всеобщее в действительность и в дух. Но установившиеся мысли гораздо труднее привести в состояние текучести, чем чувственное наличное бытие {Гегель Г. Феноменология духа. М., 1959, с. 17–18).

В письме к Казимиру Ульриху Бёлекдорфу от 4 декабря 1801 года.

Этот необычайный человек имел достаточно души, чтобы захватить в добычу для своего Аполлонова царства западную трезвость Юноны и так поистине усвоить себе чужое (там же).

Текст доклада, прочитанного в Художественном обществе Маннгейма. Впервые: Gadamer Я. G. Kleine Schriften. Bd. 2. Tubingen, 1976. Перевод выполнен по изданию: Gadamer H. G. Kleine Schriften. 2. Aufl. Bd. 2. Tübingen, 1979, S. Перевод В. В. Бибихина, 1991 г. Сверен В. С. Малаховым.