Чарльз Кули - Человеческая природа и социальный порядок

Но даже при том, что наш образ жизни не оказывает прямого воздействия на наследственность, мы все же можем влиять на нее косвенно, при помощи процесса, известного как селекция. Эта возможность основана на том факте, что зародышевая плазма, которую несет в себе один индивидуум, может значительно отличаться от плазмы другого Даже в одной семье; она сильно разнится как у разных семей, так и еще больше у разных рас, хотя в далеком прошлом все они могли иметь общего предка. Таким образом, если мы знаем, какого рода зародышевая плазма у определенного индивида, семьи или расы и можем увеличивать или уменьшать число детей, наследующих ее, то мы можем более или менее изменять соотношение разнородного наследственного материала.

Это наиболее очевидно там, где соприкасаются две разные расы. Предположим, например, что существует Южный округ, в котором живут пять тысяч негров и пять тысяч белых, и что среднее число детей, появившихся в негритянских и белых семьях, примерно одно и то же. Тогда если каким-либо образом вы можете убедить белые семьи рожать больше детей или черные — меньше, то состав округа будет постепенно изменяться. Если соотношение станет три к двум в пользу белых, то в следующем поколении придется три белых ребенка на два черных, девять на четыре — в поколении, следующем за ним, и т. д. в геометрической прогрессии. Негры станут быстро сокращающейся частью населения.

Если бы в таком округе жили представители не двух, а только белой расы, семейные признаки которых, тем не менее, значительно отличали бы их друг от друга, то ситуация все равно могла бы быть аналогичной. Если бы темноволосые семьи были более плодовиты, чем светловолосые, популяция потемнела бы, и наоборот. И даже в одной и той же семье могут существовать подобные различия, которые можно увеличивать или уменьшать посредством селекции. Нет сомнения в том, что, имея дело со смешанным населением и имея возможность контролировать браки и рождаемость, можно добиться средствами селекции преобладания темноволосых или светловолосых людей, высоких или низких, голубоглазых или кареглазых, одаренных или глупых индивидов и реально усиливать или ослаблять любые наследственные признаки, достаточно устойчивые, чтобы служить базой селекции.

Считается, что условия существования постоянно заставляют некоторые типы наследственности производить на свет больше детей, чем другие типы, изменяя посредством такого бессознательного процесса зародышевую плазму группы в целом. Например, суровые условия выживания в ранней истории Америки, возможно, способствовали появлению физически крепкого народа. Может быть, это произошло не потому, что тяжкие испытания оказали какое-либо прямое воздействие на зародышевую плазму, а потому, что слабейшие вымирали прежде всего, не оставляя потомства с теми же недостатками, тогда как более сильные заводили большие семьи, и, соответственно, рос удельный вес зародышевой первичной плазмы, которую они несли, — другими словами, это произошло благодаря «естественному отбору», или «выживанию наиболее приспособленных.» Этот процесс может со временем вызвать очень большие перемены. Разница в цвете между черной и белой расами (которые, без сомнения, произошли от общего предка) находит правдоподобное объяснение с точки зрения естественного отбора, если предположить, что более темная кожа связана с лучшей приспособленностью к воздействию солнечной радиации или к болезням тропического климата, так что этот тип наследственности преобладает в таком климате, точно так же как известна окраска многих видов животных, помогающая их выживанию. Большинство животных и птиц окрашены так, чтобы их труднее было отличить от окружающей среды. Это своего рода камуфляж, и он помогает им как спасаться от врагов, так и незаметно подбираться к добыче.

Согласно Дарвину, именно благодаря естественному отбору всевозможные виды растений и животных постепенно приспособились к тем условиям, в которых они были вынуждены жить; и всякий, кто всерьез захочет узнать, в чем суть эволюции, должен прочитать, по меньшей мере, первые шесть глав его «Происхождения видов». А в «Происхождении человека» можно увидеть, как он применил эту идею к развитию человеческого рода.

Но почему бы не проводить селекцию сознательно и разумно, улучшая тем самым человеческую породу, — примерно так же, как мы делаем это с домашними животными? Для решения этих проблем и создавались евгеника, или наука об усовершенствовании человеческой расы, нацеленная на распространения удачных типов человеческой наследственности и предотвращение распространение нежелательных типов. Эта проблематика очень сложна, и неясно, сколь многого мы можем достигнуть, но несомненно, что кое-что в этом направлении может и должно быть сделано. Все дети должны пройти научное тестирование для выявления слабоумных или тех, кто безнадежно ниже нормального Уровня в других отношениях; затем следует изучить их семьи, чтобы выяснить, не являются ли эти дефекты наследственными. Если это подтвердится, то индивидам, имеющим дефекты наследственности, необходимо помешать иметь детей, которые унаследуют их неполноценность. В настоящее время ввиду нашего невежества и легкомыслия в этом отношении рождается великое множество детей, которые станут обузой для самих себя и опасностью для общества из-за своей неизлечимой неполноценности.

С другой стороны, у образованных и состоятельных классов прослеживается тенденция к сокращению рождаемости детей, так что часто говорят о сословном самоубийстве этих классов. Причиной, по-видимому, тут служит вкус к праздности и роскоши, поощряемый богатством, а отчасти — рост социальных амбиций и стремления к саморазвитию. Последние, без сомнения, сами по себе превосходны, но поглощают наши средства и энергию, заставляя нас откладывать женитьбу или иметь меньше детей, чем при иных обстоятельствах. Поскольку эти стремления усиливаются по мере развития демократии, то весьма вероятно, что демократия препятствует росту рождаемости.

В семье должно быть в среднем четыре ребенка, чтобы сохранить объем наследственного фонда, и еще больше, чтобы сохранить в нем сложившиеся пропорции при таком росте населения, какой наблюдается в Соединенных Штатах. Это необходимо потому, что нужно не только заменить обоих родителей и обеспечить рост населения, но также и компенсировать отсутствие воспроизводства у холостых, бесплодных и умерших преждевременно.

Численность высших классов стремительно уменьшается, и если предположить, что они представляют наиболее талантливую часть общества, то окажется, что нация теряет в качестве при их сокращении. Не будет ли правильнее и, возможно, полезнее призвать их к большей плодовитости? Даже если они и не являются более талантливой частью общества, чем средний класс, разве не существует опасность, что тенденция к уменьшению семьи захватит еще и этот класс? Так уже произошло во Франции. Многие встревожены более быстрым по сравнению с коренным населением ростом иммигрантских семей в северных и восточных штатах, а также тем, что негры еще не обогнали белых по численности только из-за высокого уровня смертности среди них. Другие идут в своих мрачных прогнозах еще дальше и усматривают грозную Желтую Опасность в плодовитости восточных народов, которые, как они думают, могут скоро положить конец мировому господству белой расы и белой цивилизации.