Мария Хевеши - Толпа, массы, политика

Все эти авторы, подчеркивая роль иррационального в поведении российского народа, критикуя за готовность пойти за большевистскими лозунгами, отнюдь не мечтали о восстановлении российской империи. И вот спустя много десятилетий мы читаем в нашей отечественной литературе такие строки: «Жить в Империи — самая прекрасная судьба для полноценной личности, быть солдатом Империи — значит знать смысл своего индивидуального существования и видеть его за пределами своей частной судьбы, быть вождем Империи — значит войти в Историю в когорте лучших представителей человечества» [127] Кольев А. Миф масс и магия вождей. С. 334. . Бердяев писал, что подобно тому, как современный человек, раненный технической цивилизацией, представляет природную жизнь раем и мечтает о возврате к ней, подобно этому некоторые авторы видят лишь один путь к «вразумлению» масс и сохранению русской культуры — это возврат к Империи, которая предстает как наиболее долгоживущая форма государственности. При этом, добавим мы, не придается никакого значения тому факту, что практически все империи развалились, что в современном мире уже не существует империй.

При оценке Октябрьской революции, как и всех других революций, необходимо принимать во внимание не только ее социально-политические истоки и последствия, но и ту иррациональную, по сути своей религиозную веру в установление царствия Божьего на земле с ее фанатизмом, ненавистью к инаковерующим, которая является ее отличительной чертой и во многом определяет поведение масс. Режим, установленный большевиками, привел к грандиозному всплеску стихийных сил народа в своем положительном и отрицательном содержании. Сама сущность тоталитарного режима исходит из формального превознесения масс и фактического пренебрежения ими. Там, где интересы, права отдельного человека не представляют собой ценности, не принимаются во внимание, где он рассматривается как винтик огромного механизма — государства, там и отношение к массе людей не может быть уважительным, там масса рассматривается как стадо, направляемое вожаком, которому одному ведомы пути, по которому должно идти стадо. Можно говорить от имени масс, провозглашать политику во имя масс, но не давать им возможности подлинного самоуправления, которое может ввести стихийность масс в ими же рационально управляемые действия. Речь идет о необходимости ввести сферу бессознательного в сферу социального, сделать бессознательное контролируемым социумом в интересах и социума, и личности.

XX век пришел со всеми своими потрясениями не только для России, но и для всего мира. Все это не могло не заставить задуматься мыслителей о причинах и истоках подобного рода социальных потрясений, об их воздействии на массы и на их поведение, особенно в периоды революций, войн и других социальных катаклизмов. Становилось все более очевидным, что неблагоприятная общественная ситуация часто порождает ощущение утраты безопасности, страха, накапливает отрицательные эмоции. И при постижении социальной жизни, всего социально-культурного контекста эпохи, особенно в периоды социальных потрясений нельзя не учитывать эти моменты, не учитывать поведение масс, их мироощущение.

Почти все значительные философы XX в. обращают особое внимание на чувство одиночества человека, его заброшенности, по словам Хайдеггера, в этот мир. Человек оказался лишенным части своих сущностных характеристик, он как бы «обесчеловечивается», ощущает себя игрушкой в руках неподконтрольных ему сил, выступает как нечто анонимное, оказывается духовно, идейно незащищенным, особенно, если учесть, что исчезло его прежнее миропонимание и мироощущение. Это делает все более проблематичным взаимопонимание между людьми.

И в этой атмосфере беззащитности, потерянности часто создается впечатление, что толпа защищает человека от страха, от одиночества. Находясь среди массы людей, человек чувствует себя защищенным, он как бы сбрасывает с себя тяжесть социальных и психологических барьеров, перестает нести бремя ответственности. В толпе, в людской массе человек ощущает свою принадлежность к какой-то человеческой общности, а свою жизнь наделенную смыслом. Без этого он чувствует себя пылинкой, песчинкой, а соединенный в большие массы, толпы силой, способной сметать на своем пути все преграды. У человека в толпе на первый план выступают иррациональные силы, заложенные в нем, а разум отступает.

Это достаточно детально уже было рассмотрено Лебоном и Тардом. В плане нашего изложения представляет интерес работа французских авторов Огюста Кабанеса и Леонарда Насса «Революционный невроз», написанная в начале XX в. и переведенная на русский язык в 1906 г. Книга исследует прежде всего события Великой французской революции, считая многие ее проявления общими симптомами революций вообще. Одним из таких характерных проявлений, присущим всем периодам острых социальных возмущений, выступает революционная истерия, когда разнузданные страсти заменяют законы разума. Народ под влиянием исторических условий оказывается в положении, когда радикальная ломка угнетающего его строя, насильственный переворот становятся неизбежными. Именно такая ситуация и порождает революционный невроз. И авторы предсказывают, что переживающая острый кризис Россия весьма скоро столкнется с проявлениями такого революционного невроза.

Исходной точкой исследования служит положение о том, что революция потрясает не просто экономический и политический строй, но все общество, когда самые прочные умы могут оказаться в состоянии полного политического безумия, а самые не только простые, а просто ни на что негодные люди могут преобразиться в апостолов. Новые революционные принципы овладевают почти безраздельно всеми, кто приходит с ними в соприкосновение, а психически неуравновешенные люди поддаются этому скорее и сильнее других. Происходит, по словам авторов, победоносное пробуждение первобытных, чисто животных инстинктов и общество оказывается во власти стихийных, неподдающихся никакому умственному контролю порывов и побуждений. Напоминая о событиях, связанных с началом Французской революции, авторы говорят о том, что штурмовавшая Бастилию толпа состояла далеко не из одной черни и подонков общества. Большинство в ней составляли зажиточные и приличные буржуа, торговцы, рантье. Вид пролитой крови опьяняет даже самых умеренных. И в книге приводятся слова социалиста Жореса, писавшего, что избиение безоружных узников может свидетельствовать лишь о затемнении рассудка и полном притуплении всяких человеческих чувств.