Александр Секацкий - Онтология лжи

С принятия microdose начинается адаптация соблазна и создается возможность его последующего превозмогания и подчинения. Скажем, радикальные лозунги «новых левых» не отвергаются «в позе льва», а частично имитируются как элемент моды и встраиваются в истеблишмент. Происходит иммунизация субъекта («буржуазного общества»), тем самым субъект преодолевает опасность стать радикально другим (потерять аутентичность) в ходе дальнейшего или повторного взаимодействия с агентом. Широкий допуск избавляет от состояния непрерывной конфликтности, «пропуская» волны фальсификации вплоть до критической амплитуды. Более того, их энергетика суммируется с «внутренней энергией», например с волей субъекта, с экономикой общества. Тело субъекта подкармливается противодействием, подобно «пиявке» из одноименного рассказа Р. Шекли, а способность аккумулировать противодействие в собственную мощь есть минимальное условие всякой субъектности, формулируемое в приложении к человеческому субъекту как неразрушаемость ложью.

Субъект с узким допуском, вынужденный постоянно принимать «позу льва», обречен в горизонте длительности. Отсутствие иммунитета приводит к нарастанию полярности соблазна до грандиозных размеров, и при малейшей «потере бдительности» отложенный соблазн срабатывает во всю мощь. Фармакон, безвредный или полезный для других субъектов, пребывающих в полноте субъектности, вызывает немедленное отравление — утрату аутентичности, потерю самого себя: тоталитарная империя рушится, монах пускается в разврат. Человек сходит с ума, утрата вменяемости связана с непереносимостью себя самого — с неспособностью совместить с собой Другого. Лев, победивший многих тигров, побеждает «одной левой» — «правилом левой руки», которое наряду с другими гомеопатическими процедурами фармакометрии становится источником действительной мощи субъекта.

Архитектоника субъекта, обладающего Л-сознанием, а также всех квазисубъектов, частичных носителей такого сознания, в общих чертах ясна. Существует сфера идеального, где хранятся эталоны, обладающие свойством непрерывной видимости, т. е. видимости несмотря ни на что («немеркнущие идеалы»). Существует также сфера маргинального, всегда представленная лишь в иновидимости, — причем иновидимость может быть гораздо более яркой, чем собственная видимость сущности. Все симулякры высших порядков опознаются именно по создаваемому ими эффекту гиперреальности. Обе сферы трансцендентны друг другу, но имманентны чему-то третьему — тому, что мы называем гегелевским термином Weltlauf, вкладывая в него, однако, несколько иной смысл.

В океане Weltlauf растворено все многообразие происходящего, но решающие события, поддерживающие на плаву все остальное, могут быть описаны как непрерывная подделка эталонов (в свою очередь, имеющая множество горизонтов — от искусства до «всеобщей аферистики» и таких ее кругов, как экономика и политика). Исходными событиями являются разного рода фабрикаты — в этом смысле фабрика и особенно фабрикация могут служить основными метафорами человеческой деятельности. Товары, поступки, произведения искусства и другие фабрикаты непрерывно сравниваются с эталонами, и грубые подделки выбраковываются, остаются лишь лучшие, удачнее всего имитирующие видимость. Чрезвычайно важным моментом, настоящим регулятивом практического разума является принцип сохранения лучших подделок и выбраковки остальных фабрикатов — своеобразная «стратегия поощрения лжеца», когда отсекается явная ложь и допускаются ее сложные производные. Наконец, не менее важно вновь воспроизвести разность потенциалов в Weltlauf; хранилище эталонов еще и затем не допускает обратной корректировки, чтобы всегда было что подделывать: в прицеле фальсификатора всегда должна находиться некая истина — только в этом случае возможно высокое напряжение деятельности. Едва ли не главным практическим следствием «потускнения идеалов» является возникающий «дефицит приманок» для фальсификаторов; общество, в котором нечего подделывать, находится в состоянии помрачения, видео логического расфокусирования — это либо глубокая стагнация (общий упадок духа), либо дезориентация острия фальсификации. Если предметом симуляции является не мораль, не эталоны, хранящиеся в сейфе идеального, а нечто иное, например юность, — значит, налицо домен абсурда (скажем, сообщество вампиров из фильмов ужасов). [80] Во многих случаях агонизирующей социальности (Карфаген, Рим эпохи упадка, библейский Содом) смещен вектор фальсификации — подделывается не то, что обычно. В определении перевернутого мира прежде всего подчеркивается иная топика эталонов для подделывания.

В то же время симуляция эталонов идеального, расширенное воспроизводство иновидимости, находит опору не только в архитектонике Л-сознания, но и измерениях Weltlauf — мир уже устроен так, что гонки лжецов («всеобщая аферистика») вертят его движущиеся колеса, непрерывно длят во времени его raison d’etre.

Рассмотрим еще один пример в дополнение к уже упомянутым. Речь пойдет о происхождении Лжеца через плотные слои адептов учения (неважно какого) — скажем, «искренне верующих». Существует наивный критерий верности учению, или «чистоты рядов», который звучит примерно так: если в эти ряды смог затесаться Лжец, если данным учением смог прикрыться обманщик (честолюбец, типа etc.), то грош цена такому учению и такой организации... Критерий, конечно, абсурдный, ибо если ему следовать, то ни одно учение не превысит грошовой оценки.

Поскольку для лжи не существует непроницаемых преград (раз и навсегда установленных фильтров), то критерий недоступности для лжи теряет всякий смысл. Действительный критерий жизнеспособности — это неразрушаемость ложью, или прочность на излом. На уровне явления он прямо противоположен наивной точке зрения, вкратце его можно эксплицировать примерно так: если деятельность фальсификаторов не разрушает организацию, то она воистину прочна.

Возьмем самый обычный случай — проникновение в компактную группу нового адепта с целью «продвижения наверх». Поскольку «глубина веры» — внутренняя связанность целями организации — в общем случае затрудняет иерархическое продвижение, то априорное преимущество получает тот, кто просто принял правила игры и играет на дистанции — с внеположной позиции. Вполне естественно, что во главе иерархии оказывается наименее верующий — история конфессий, «братств», политических партий изобилует подобными примерами. Всматриваясь в элементы траектории нашего агента, мы сразу же отметим, что его продвижение будет легким — вплоть до того уровня, который уже занимают ранее вторгшиеся, т. е. «продвинутые», фальсификаторы. Здесь происходит быстрое взаимоопознание — начинается борьба за передел влияний, за «место под солнцем» и т.д. Организации, имеющие короткий период полураспада, т. е. слабые организации (подавляющее большинство политических партий), очень быстро накапливают критическую массу равномощных фальсификаторов, которые неизбежно «засвечиваются» во взаимном конфликте — разоблачают друг друга, «выводят на чистую воду» и, в конце концов, «рубят сук, на котором сидят». Острие лжи, потерявшее ориентацию, поворачивается внутрь и, вонзившись в своего квазисубъекта, убивает его. Прозрение всегда оказывается запоздалым - тот или иной лидер задним числом распознается как полнейшее ничтожество; но удивляться тому, что «такие люди нами правили», — это все равно что удивляться наступившей зиме.