Людмила Салдадзе - Ибн Сина Авиценна

Старики, приходившие к отцу Ибн Сины в дом, рассказывали маленькому Хусайну о тюркском царевиче Шер-и Кишваре, о том, как спас он Бухарский оазис от грабителя Абруя, посадив его в мешок с красными пчелами. Да и сам Ибн Сина, когда подрос, читал об этом в книге Наршахи «История Бухары»: «Люди, приходившие сюда из Туркестана [20] То есть Семиречья. , селились в области Бухары, потому, что здесь было много воды и деревьев, были прекрасные места для охоты. Все это очень нравилось переселенцам [21] Тюркютам, недавно завоевавшим Согд. . Сначала они жили в юртах и палатках, а потом начали возводить постройки. Собралось очень много народа, а они выбрали одного и сделали его амиром. Имя ему было Абруй.

По прошествии некоторого времени власть Абруя возросла, он стал жестоко править этой областью, так, что терпение жителей истощилось. Дехкане [22] Земле владельцы. и купцы ушли… в сторону Туркестана и Тараза [23] Поближе к главной ставке тюркютского царя династии Ашина. , обратились за помощью и царю тюркютов Кара-Чурину, которого народ за величие прозвал Бёгу [24] Бёгу — Герой. . Бёгу тотчас послал своего сына Шер-и Кишвара с большим войском. Тот прибыл в область Бухары, в Пайкенде схватил Абруя и приказал, чтобы большой мешок наполнили красными пчелами и опустили туда Абруя, после чего он и умер».

Последние сто лет ученые ломали головы: «Кто такой Абруй?» Одни считали, что это символ реки Зеравшан, другие — эфталитский царь. Разгадку нашел советски ученый С. Толстов. «Абруй, — установил он, — это Торэмен».

А кто такой Торэмен? Торэмон — это узел, завязанный Степью и Китаем, одна из самых трагических страниц их многовековых отношений. Знал ли историю Торэмена (Абруя) Ибн Сина? Никто не может сейчас точно сказать. Может, хранили ее старинные песни, предания… Во всяком случае, Наршахи ничем имя Абруя не поясняет. Значит, Абруй был хорошо известен его современникам. Нам же, прежде чем рассказать о нем, надо поклониться ученым, которые около ста лет восстанавливали эту стертую временем страницу истории. Узнав ее, мы невольно приблизимся к Ибн Сине, к тому, что подарило ему детство через легенды, песни и предания.

Вот эта история про Абруя [25] См. Л. Гумилев, Древние тюрки. .

Тюркюты князя Ашина к 558 году завоевали земли от Желтого моря до Арала и стали достоинством Великой Степи, ее благородством. На них перешла и миссия хуннов — быть щитом Степи от Китая. Чтобы не превратиться в хищную орду Жужань, которая держалась лишь союзом племен, тюркюты взяли у хуннов и их систему управления: окраины стали давать шадам — принцам крови, сыновьям главного хана, престол же — не сыну от отца, а брату от брата, племяннику от дяди. Таким образом, никогда царем не становился малолетний, и шады, ожидавшие престол, сами были заинтересованы В укреплении окраин. Во главе дружин, каждая из которых соответствовала одному племени, ставили не старейшину этого племени, а принца крови из ашинов. Получалось совмещение родо-племенного и военного строя.

При Жужани китайцы знали: никогда эта Орда не перейдет Великую китайскую стену всей армией, как сделал это Модэ, никогда не возьмет китайскую столицу, как сделали это потомки Модэ в 316 году. Грабительские же жужаньские набеги лишь тренировали китайскую молодежь.

Но Каганат тюркютов заставил китайцев вспомнить лунное, и решили они посеять между ашинами вражду.

В 581 году, в период наивысшего могущества Тюркского и Каганата, китайцам удалось это сделать.

На престол должен был сесть Торэмен, но китайская дипломатия незаметно напомнила тюркютам, что мать Торэмена — всего лишь наложница Мугань-хана, не жена, а тюрки очень ценили благородство рода по материнской линии. Тогда главным ханом Степь выбрала Шету, о котором его жена — китайская царевна, добросовестно и вовремя, как и положено в соответствии с воспитанием китайских царевен, — тайно передала в Китай, что Шету «по своим свойствам — настоящий волк», то есть противник сильный. Шету тоже думал о Китае и, — чтобы не и разгорелась в его роде престолонаследническая вражда, предложил Торэмену самый уважаемый титул Аба-хана — Старейшего хана [26] Трансформация этого титула и дала слово Абруй. и свою дружбу. И тотчас перешел Великую китайскую стену, благо в Китае восстание, смена династий, — разбил китайскую армию. Новая китайская армия, только что набранная из крестьян, не умела, еще воевать, и потому из Китая в Степь срочно отправили дипломата Чжан-сунь Шэна, друга Шету.

Чжань-сунь Шэн «случайно» довел до Шету мнение Степи, что, мол, «когда во главе войска стойте вы, всегда победа, когда же Торэмен — поражение».

И тут же направился к Торэмену, которому сказал: Кара-Чурин, хан Западного Крыла, добывавший вместе со своим отцом Истеми первую славу тюркютов в боях за Итиль и Согд, заключил с Китаем союз и скоро отберет у Шету трон. Не лучше ли и вам, Торэмен, присоединиться к нашему союзу, «чем терять свои войска, исполняя волю Шету, и точно преступнику, сносить его оскорбления?»

И опять — к Шету, которому «по дружбе» выдает намерения Торэмена заключить против него с Китаем союз…

И простодушная Степь поверила. И сошла на дорогу, по которой до седьмого колена заклинала потомков не ходить, — дорогу братоубийства. Шету разбил ставку Торэмена, убил его мать, семью захватил в плен. Степь воз мутилась. Брат Шету — Чулоху объединился с Торэменом. К ним примкнул и хозяин Согда Кара-Чурин. Две коалиции встали друг против друга. И обе — сильные.

Китай в ужасе! Совсем не то получилось! Шету и Торэмен должны были бы убить друг друга, и пока тюркюты решали, кого посадить на трон, Китай бы их разбил.

Китайский «друг» Шету дипломат Чжан-сунь Шэн опять пошел в работу: теперь он то и дело рассказывает хану о знаменитой китайской охоте на реке Хуанхэ, о том, как эта охота успокаивает душу… Жаль только, напускают на Хуанхэ иностранцев! Шету просит друга посодействовать в разрешении, потому что он действительно очень устал. И на Хуанхэ он успокоил душу. Навсегда. Умер от «неприятного впечатления», увидев горящим свой охотничий домик, как объяснили потрясённым тюркютам китайцы.

И распался союз Торэмен — Чулоху — Кара-Чурин. Чулоху по закону сел на престол и стал, естественно, врагом Торэмену. Кара-Чурин не захотел быть врагом власти. А раз перестали они давать Торэмену деньги и пастбища, при стотысячной его армии (!), то и начал Торэмен (Аба-хан) грабить область Бухары, пока сын Кара-Чурина Шер-и Кишвар не посадил его в мешок с красными пчелами. Потом Шер-и Кишвар, — продолжает Наршахи, — попросил у отца Кара-Чурина разрешение построить в Бухарском оазисе город Бухару, — очень уж понравились ему эти земли. Город — это для царевича. А где должна стоять дружина? Ведь дружина — это и лошади! Значит, нужно строить селение недалеко от Бухары. Причем на ключевых позициях. На подступах к Бухаре. Именно так расположено селение Афшина, где родился Ибн Сина.