Александр Перцев - Странная философия ненасилия

Если так, то надо определить, что представляет собой здоровье. Открытие, сделанное под фикусом, [25] [25] Дерево бодхи — это «одна из разновидностей фикуса, известная ныне как ficus religiosos, что означает «дерево мудрости» (Симпкинс С. Александер, Симпкинс Аннелен. Буддизм. М.: ООО Издательский дом «София», 2006. С. 20). состояло в том, что здоровье — это способность испытывать желания.

Следовательно, последовательно убивая в себе желания, мы сможем убить здоровье в себе. А если мы не будем чувствовать такого здоровья в себе, то мы не так будем бояться его потерять. Ведь на самом-то деле страшна не старость как таковая — она может быть вполне здоровой и долгой. Страшна не болезнь — к ней можно привыкнуть и сжиться с ней. Страшна даже не смерть — философ был прав, говоря: «Когда есть мы, ее нет, когда есть она, нет нас».

Страшен внезапный приступ витального страха, который постигает, словно ураган, совершенно не подготовленного к нему здорового человека. Перехватывает дыхание, колотится сердце, наступают судороги — всякий, кто пережил это, знает тот ужас, который вызывается таким чисто психогенным, в сущности, состоянием.

Нам надо не допустить дальнейших витальных страхов.

Для этого надо приучить себя к смерти при жизни.

Надо уяснить, что жизнь — это желания, и устранять в себе эти желания планомерно и целенаправленно.

Четыре благородных истины, который открылись Будде, были таковы:

Истина о страдании, неудовлетворенности и отсутствии гармонии — и в окружающем мире, и внутри нас;Истина о причине страдания — эгоистическом желании, «жажде» жизни;Истина о прекращении страдания, полном искоренении страдания, которое достигается только благодаря просветлению, в состоянии Будды («Просветленного»);Истина о благородном восьмеричном пути, который ведет к прекращению страдания.

Следует специально подчеркнуть, что страданием является не только то, что принято считать страданием. Страданием является и то, что принято считать счастьем и наслаждением. Один из видных современных буддистов, способных излагать буддистское учение на понятном европейцам языке, Сангхаракшита (Денис Лингвуд), пишет:

«Согласно буддизму, существует три вида страдания. Во-первых, есть реальное страдание, например, от зубной боли или порезанного пальца. Во-вторых, есть потенциальное страдание, когда вы обладаете чем-то таким, что является для вас источником наслаждения. Пусть даже сейчас оно доставляет вам наслаждение, но потенциально оно таит в себе страдание, потому что однажды вы можете — и даже должны — расстаться с этим предметом наслаждения. И, наконец, существует метафизическое страдание, возникающее потому, что ничто земное, мирское и обусловленное не может дать человеческому сердцу и духу полное и окончательное удовлетворение, ибо истинное и непреходящее удовлетворение можно найти только в необусловленном, в самой истине. А потому все то, что до нее не дотягивает, есть тонкая разновидность страдания. То есть невозможно стать по-настоящему счастливым, пока не обретешь просветления» [26] [26] Сангхаракшита (Денис Лингвуд). Благородный восьмеричный путь будды. СПб.: Культурный центр «Уддияна», 2006. С.27. .

Итак, мы должны найти такие аргументы, которые убьют в нас желания — а вместе с ними и привязанность к жизни. Два из них уже найдено. Первый состоит в том, что все, любимое тобой, когда-нибудь придется оставить. (Этот аргумент подробно развернут в известной песне «Если у вас нету тети, вам тетю не потерять, и если вы не живете, вам и не умирать».) Так стоит ли желать преходящего? Второй аргумент предназначен для эстетов и изысканных мудрецов: в мире ничто не идеально, а потому вызывает страдание у того, кто знает идеал — так же, как его знал Платон. Мир раздражает, поскольку в нем ни одна вещь не соответствует идеальному понятию о ней. А стоит ли желать второсортного?

Третий аргумент состоит в том, что злоба и стремление к насилию возникают именно от желаний. Убивая желания, мы параллельно убиваем и злобу вместе с насилием.

Отсутствие злобы буддисту приходит как бы само собой, попутно — при его движении по пути зависимости от желаний. « Авьяпада — это отрицательная форма слова вьяпада , буквальный смысл которого — «причинение зла», отсюда и значение «злоба» или «ненависть». А злоба, как известно, тесно связана с вожделением. Очень часто мы обнаруживаем, что злоба и враждебность в любой из своих многочисленных разновидностей имеет в своей основе неисполненное желание. Особенно это бросается в глаза у детей. Если ребенку не дать то, чего ему особенно хочется, он сразу же начинает злиться или капризничать. Взрослые обычно так не поступают. Их реакция, как правило, не так проста и однозначна, потому что желания куда сложнее. Они жаждут не только материальных вещей, но и успеха, признания, похвал и любви. Если им во всем этом отказывают — особенно если отказывают долгое время — их наполняет чувство безысходности. У многих появляется глубокая горечь, а с нею — склонность постоянно всех критиковать, выискивать чужие ошибки, ворчать и всяческие другие неприятные привычки. Однако если желание слабеет и мы перестаем так сильно цепляться за материальные вещи (хотя бы за некоторые), злоба тоже утихает, ибо возможностей для разочарования становится все меньше». [27] [27] Там же. С. 42.

Таким образом, ненасилие в буддизме начинается с того, что уничтожается злоба — вместе с желаниями. Насилие, в свою очередь, имеет множество градаций. Бывает насилие вообще — химса и ненасилие вообще — ахимса . А бывает наихудший вид насилия — причиняемое сознательно насилие, намеренное причинение страдания и боли ( вихимса ). Буддизм требует авихимсы — то есть отказа от намеренной жестокости.

«В палийском языке и санскрите вихимса — очень сильное слово, и лучший его перевод — «жестокость». Связь жестокости со злобой вполне очевидна, но жестокость гораздо хуже, чем просто злоба, потому что обычно жестокость подразумевает ничем немотивированное причинение боли либо явное удовольствие от причинения боли. В буддизме Махаяны вихимса считается самым тяжким из всех возможных грехов.» [28] [28] Сангхаракшита (Денис Лингвуд). Благородный восьмеричный путь будды. С. 43.

Да, действительно, остается только повторить: устраняя желания как проявления привязанности к жизни в мире, буддизм попутно решает проблему ненасильственного существования человека. Насилие может вызываться у него сильными раздражителями — вожделенной вещью и реальным противником, который препятствует завладеть ею. Но у кого же возникнет желание проявить агрессию, если вместо таких реальных противников человек видит всего лишь расплывчатые, необязательные призраки людей? А ведь именно так и должен видеть людей суетного мира буддист, постоянно погруженный в себя. (И, добавим, точно так же видел их, всяческих штольцев, самый «буддистский» герой отечественной литературы — Обломов).