Александр Перцев - Странная философия ненасилия

Именно такое значение и имело на заре человечества известное правило «Зуб за зуб, око за око». Речь шла именно о зубе рода, а не о зубе индивида. И если в ходе какого-нибудь конфликта один род убивал у другого рода молодого, трудоспособного мужчину, то, естественно, он должен был понести равный ущерб: в ответ тоже должен быть убит молодой, трудоспособный мужчина — не столь важно, какой именно…

«Во Фризии к мести взывал сам покойник, он иссыхал подвешенный в доме до того дня, когда родня, наконец отомстив, не получала права его похоронить <���…> Для того, чтобы убитый мирно уснул наконец в могиле, гибель самого убийцы не была обязательной, достаточно было смерти одного из его родичей. И если у Ведуто, завещавшего месть, желанный мститель нашелся, как нам сообщают, двадцать четыре года спустя, то, разумеется, месть пала не на самого убийцу, а на его родственника» [13] [13] Блок М. Феодальное общество. М.: Издательство им. Сабашниковых. 2003. С. 128. .

Сложность, однако, заключалась в том, что такой «естественный» и «честный» обычай кровной мести вовсе не всегда позволял нанести строго взвешенный и выверенный ответный ущерб. Говоря проще, вовсе не всегда удавалось убить только одного молодого, трудноспособного мужчину — как раз такого, какого нужно. «В случае возникновения межродовой вражды никогда нельзя было предугадать заранее, чем именно может закончиться эта вражда, ибо две враждующие между собой родовые группы могли уничтожить друг друга до последнего человека. В норвежском Законе о местном самоуправлении или, другими словами, Законе о провинции, вступившем в силу в 1200 г., так же как и в исландских сагах того же периода, даются описания трагических последствий, которые могли бы произойти в случае межродовой вражды» [14] [14] Аннерс Э. История европейского права. М.: Наука, 1996. С.14. . Некоторые скандинавские законы, по аналогии с которыми была создана, кстати говоря, и «Русская правда» Ярослава, начинались с перечисления родов, которые уничтожили друг друга без остатка, сводя «справедливые» счеты.

Если два рода никак не могли примириться, продолжая бесконечную кровную месть, в дело вступало народное собрание, то есть собрание войска племени — всех его мужчин, способных носить оружие. Чтобы прервать череду взаимных убийств, народное собрание заставляло роды примириться, скажем, на таких условиях: потерпевший род получает денежную компенсацию за убитого, приблизительно равную тому имуществу, которое убитый мог бы принести роду своим трудом. Впоследствии «стандартные» ситуации были записаны в виде правовых норм, в которых определялись денежные штрафы за то или иное распространенное преступление — убийство, отсекание руки, вырывание усов или клока из бороды, удар мечом в ножнах, выбивание глаза, зуба и т. п.

Во времена, когда еще не было тюрем, нанесенный ущерб можно было возместить деньгами. И никто не видел в этом ничего странного и необычного. Напротив, это было мерой прогрессивной, поскольку избавляло от череды убийств и насилий.

Как видим, во всей этой системе примирительного права пока еще нет никакого места для королей. Все возникающие конфликты вполне могли разрешаться старейшинами и, в самом крайнем случае, народным собранием.

Для чего же тогда были нужны первые короли?

Старцы-старейшины вполне могли справиться с управлением в спокойные, мирные времена. Но почтенный возраст не позволял им участвовать в сражениях и командовать на поле боя. Когда племени надо было обороняться или нападать на врагов, каждый род выставлял своих бойцов, предводителем которых был самый авторитетный из воинов рода. Такой, который не только умел мужественно сражаться сам, но и мог руководить согласованными действиями в бою. Из этих-то «полевых командиров» и родилась варварская военная аристократия. А главным военным вождем, который командовал всеми вооруженными силами племени, стал король.

Э.Аннерс так описывает распределение командных функций у варваров:

«Король (военный вождь) был, выражаясь языком современной военной терминологии, верховным главнокомандующим войска племени, состоявшего из всех его членов, способных держать в руках оружие. Военные единицы или, по-современному, воинские подразделения, формировались из членов родовых групп, во главе которых стояли наиболее уважаемые представители соответствующей родовой группы. Поскольку каждая такая родовая группа обладала статусом самостоятельности, то король при принятии решений должен был советоваться со своими «военачальниками» по каждой родовой группе и, следовательно, держать их при себе… Подобные совместные обсуждения, или консультации, со временем превратились в базу для создания надежного консультационного института с юридически закрепленными за ним полномочиями» [15] [15] Аннерс Э. История европейского права. С. 18. .

Итак, первые короли были военными вождями. И — только. Ну, возможно, еще немного — законодателями, поскольку устанавливали вместе со своим военным советом наказания за дезертирство, за неповиновение приказу и тому подобные воинские преступления. Но — исключительно за воинские ! А еще они немножко были жрецами: кому, как не им, было призывать перед боем на помощь предков племени, превращенных в богов? Ведь нынешние военачальники тоже делают нечто подобное перед сражением и даже просто перед парадом…

Но повторим еще раз: первые короли были только военными вождями. А это означало, что после окончания войны всякая власть их заканчивалась. Большинство войска племени возвращалось к мирному труду. «Дружины» варварских военных вождей вовсе не составляли всего войска; они, скорее, представляли собой нечто вроде их личной гвардии и без вооруженного народа серьезной боевой силой не обладали. С заключением мира управление снова переходило к старейшинам. Именно в варварские времена и зародился тот обычай, отдаленные последствия которого испытали на себе много веков спустя и У.Черчилль, и Г.К.Жуков: победительный военный вождь отстранялся от власти сразу же после выигранной им войны, поскольку его слава и авторитет грозили подорвать позиции властей мирного времени.

Механизм действия примирительного права — еще «обычного», т. е. основанного на обычаях, неписанного, передаваемого устной традицией — был достаточно громоздким и неповоротливым. Он мог работать только в относительно спокойных условиях, когда племя проживало компактно. Ведь при возникновении конфликта надо было созвать совет старейшин. Возмещение ущерба за серьезное преступление требовало больших средств — ведь наказывался не индивид, а весь род! Смысл наказания состоял как раз в том, чтобы в случае убийства, например, вполне реальный и ощутимый ущерб понесли все члены провинившегося рода. Только тогда они будут впредь совместными усилиями смирять своих буйных сородичей. Но ведь в таком случае большие средства на возмещение ущерба требовалось собрать со всего рода! А для этого все его члены должны быть в пределах досягаемости.