Александр Перцев - Странная философия ненасилия

Вот круг вопросов, которые предстоит прояснить, анализируя философию ненасилия как основу этики толерантности.

В тех пределах, которые определены объемом настоящего курса, мы попытались ответить на эти вопросы. В поисках таких ответов пришлось рассмотреть некоторые наиболее известные учения представителей философии ненасилия — не как абстрактные, отвлеченные логические конструкции, а в том жизненном контексте, в котором они были созданы.

Какие же выводы можно сделать из нашего рассмотрения?

1. «Философия ненасилия» создается людьми, которых отличает тотальное неприятие мира, в котором они живут. Они не видят в этом мире — в настоящем его состоянии — абсолютно ничего ценного для себя. Этот мир для них попросту неприемлем. Может быть, он будет приемлем в будущем, после переворота, к которому приведет ненасильственная борьба. Как правило, такое будущее представляется как утопия, которая осуществится еще в этом, а не в загробном мире. Наверное, именно так представляли будущее своих стран М.К. Ганди и М.Л. Кинг. (Видимо, современные правозащитники тоже мечтают о более совершенном мире в будущем, повторяя, вслед за М.Л. Кингом: «Есть у меня мечта». В мире, который открывает такая мечта, насилие отсутствует…)

Будда и А.Шопенгауэр были более пессимистичны. Они полагали, что мир в принципе не может быть хорош. В любом последующем его состоянии в нем будет царить бессмысленная Воля, создающая и пожирающая свои творения. Это — колесо вечных перерождений, и в каждом из них живое существо будет вынуждено вести жестокую борьбу за существование — терпеть насилие и прибегать к насилию. Кровь, пот и слезы, непокой, мучения и смерть — вот что ждет каждого человека во всех его перерождениях. Единственный способ избежать насилия — покинуть не просто этот, налично данный здесь и сейчас мир, но и уберечься от возрождения в нем. Это может обеспечить только нирвана. В христианстве налично данный мир тоже признается никуда не годным — «склепом» в сравнении со светлым Царством Небесным. Нельзя позволять этому миру, полному насилия, уловить себя в свои сети. В нем надо исполнять свой долг, отнюдь не увлекаясь этим, не испытывая от этого ни удовольствия, ни отвращения. Надо идти сквозь этот мир, относясь к нему безразлично и готовя себя к попаданию в Царство Небесное. А еще лучше — уйти от этого мира в монастырь, чтобы стать ближе к Богу.

2. Поскольку налично данный мир отвратителен, все великие представители «философии ненасилия» осуществили Великий Отказ от него. Будда оставил дворцы, построенные для него отцом, отказался от перспективы стать правителем, покинул молодую жену-красавицу и новорожденного сына. Христос заявил, что царство Его — не от мира сего. Шопенгауэр вел жизнь странника и отшельника: вначале он оставил занятия торговлей, к которым определил его отец, а затем — и преподавание в университете. Он оставил мир своеобразно: запрещая себе читать произведения современников. Л.Н. Толстой затворился в Ясной Поляне. М.К. Ганди тоже расстался с образом жизни предков. Местом его жизни стал ашрам, семья превратилась в форму дружбы, исключающую исполнение супружеских обязанностей. А занятия политикой и правом он рассматривал не как работу, не как профессиональную деятельность, а как служение или, выражаясь языком христианских священников, как послушание .

3. Нередко Великому Отказу от мира предшествовала полная неудача в тех делах, которыми представитель «философии ненасилия» занимался, начиная свою деятельность в мире. Это, естественно, не относится к Будде и Христу. Но Л.Н.Толстой был неудачливым студентом, с позором изгнанным из университета, а затем — неудачливым военнослужащим; школу для крестьянских детей, открытую им в имении, он тоже бросил, разочаровавшись в этом неудачном начинании. М.К.Ганди начинал как неудачливый юрист; после начала сатьяграхи он, правда, стал успешно справляться с юридической практикой, но это уже было нечто иное, отличающееся от чисто профессиональной деятельности юриста. Но, едва ли стоит напрямую связывать Великий Отказ от налично данного мира с профессиональными неудачами в нем. Другими факторами, которые влияют на него, может стать состояние здоровья, реальные или воображаемые заболевания, неудачи в отношениях с противоположным полом, тяжелые проблемы в семье, а также внешнее влияние других людей. Можно с уверенностью утверждать, что Великому Отказу всегда предшествует тяжелый психологический кризис, иногда именуемый «кризисом середины жизни» или «пограничными ситуациями» (К.Ясперс).

4. Психологический кризис такого рода переживается человеком как утрата смысла жизни. Он начинает считать бессмысленной и неправильной ту жизнь, которую вел до сих пор. Эта жизнь, по его теперешнему мнению, являлась неподлинной, несобственной, навязанной ему другими. Только теперь он испытал прозрение, благодаря которому ему открылся подлинный смысл жизни, истинное предназначение человека. Ф.Ницше однажды тонко заметил: «Совершенно лишен зависти только тот, кто собирается завоевать страну, абсолютно неведомую другим». Сторонники «философии ненасилия» именно потому ратуют за неприменение силы, что они не видят в этом мире ничего такого, что стоило бы защищать и отстаивать, выходя ради этого на борьбу, рискуя здоровьем и жизнью. Пока они создают свое учение о Ненасильственном Царстве Будущего, у них нет конкурентов и соперников, с которыми приходилось бы бороться и конкурировать. Им не завидует никто, и они никому не завидуют, потому что открытую ими страну никто никогда не видел. Однако впоследствии сторонники «философии ненасилия» сумеют внушить своим сподвижникам, что за это светлое царство будущего стоит пострадать и даже положить свою жизнь.

5. «Философия ненасилия» придает понятию «насилие» необыкновенно большой объем. В ней «насилием» считается не только использование грубой физической силы для того, чтобы подчинить своей воле Другого. «Насилием» оказывается и основанное на законах принуждение государства — того, которое не нравится и не подходит сторонникам «философии ненасилия». (Напротив, они отнюдь не считают насилием действия государства, которое возникнет в будущем благодаря их деятельности; «чужое» государство всегда насилует, «свое» — никогда.) «Насилием» признается также воздействие общественного мнения, которое интерпретируется как «влияние предрассудков». «Насилием» признается также влияние науки — требование следовать логике, выстраивая свою аргументацию. Отсюда тезис о том, что разум, рациональность, интеллект — это орудия насилия, а созданная на их основе цивилизация — насильственна и бесчеловечна.