ЭММАНЮЭЛЬ ЛЕВИНАС - ЭММАНЮЭЛЬ ЛЕВИНАС: ПУТЬ К ДРУГОМУ

Высказывание выступает универсальной структурой диалога, треугольника жанров, коммуникативного квадрата. Пределом всякого высказывания является высказывание «Имя есть Лицо» как нулевое высказывание образующего систему знания тождества мышления и бытия, где мышление репрезентируется в идеальном Имени, а бытие - в реальном Лице. Высказывание «Имя есть Лицо» есть замещение первоначального единства «идеального» Неба и «реального» Земли, в результате которого образуется символическое единство Имени и Лица.

Сгущение Имени и смещение Лица представляют противоположные формы вытеснения их изначального единства. Преломленное в высказывании «Имя есть Лицо» единство Неба и Земли распадается на две разделенные пропастью сферы бытия и мышления, сознания и реальности. В образованном этими двумя сферами зия-

Левинас Э. Тотальность и Бесконечное //Левинас Э. Избранное. М., 2002. С. 210.

Там же.

Левинас Э. Тотальность и Бесконечное // Левинас Э. Избранное. М., 2002. С. 210

Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении // Бахтин М.М. Тетралогия. М., 1993. С. 323.

Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Основные проблемы социологического метода в науке о языке. // Бахтин М.М. Тетралогия. М., 1998. С. 381.

Там же.

«...неотделимость древнего словесного текста от синкретического обрядового действия. Веселовский и все следовавшие за ним ученые рассматривали жанры как результаты диахронической эволюции первобытного синкретического действа. Из синкритического обряда выделяются лиро — эпические его элементы, позднее дающие начало эпосу, а еще позже (по мере выделения индивидуального певца из хора) — лирике. Теориия распада первобытного синкретического пра-действа Веселовского объясняет и выделение из него драмы, вырастающего из народных игр...». (Иванов Вяч. Вс. Очерки по предистории и истории семиотики. // Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том 1. М., 1998. С. 677 - 678.)

«Структура понимается Эйзенштейном как такая закономерность, в которой сказывается и тема произведения (соотносимая со структурой непосредственно) и психические (архетипические) закономерности, и законы общемировые». (Иванов Вяч. Вс. Эстетика Эйзенштейна. // Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том 1. М., 1998. С. 281.)

Левинас Э. Тотальность и Бесконечное // Левинас Э. Избранное. М., 2002. С. 265.

П.А. Флоренский показал этимологическую близость «имени» и «ума».

Левинас Э. Тотальность и Бесконечное // Левинас Э. Избранное. М., 2002. С. 257.

Там же. С. 258.

Левинас Э. Тотальность и Бесконечное // Левинас Э. Избранное. М., 2002. С. 258.

Известно, что еще с времен платоновской диалектики повелось совершенно надуманное разделение «динамичной» философии Гераклита и «статичной» философии Парменида.

Перевод выполнен Л.Ю.Соколовой по изданию: Le souci du bien // Espris, № 221, mai 1996. Беседа французского философа С.Залка с

Э.Левинасом состоялась после выхода во Франции перевода книги В.Гроссмана «Жизнь и судьба» (1995). - прим. пер.

Перевод выполнен И. Полещук по изданию Levinas E. Autrement qu’etre, ou au-delà de l’ essence. The Hague, 1974.

В этой работе термин сущность (l’essence) обозначает бытие отличное от сущего.

Вопросы предварительные и подготовительные, конечно же, не являются самыми основными: люди действуют, говорят, думают, даже не беспокоясь о первопричинах, в то время как предварительное, первичное, то, что за пределами, что даже не равноценно началу, не имеет статуса первопричины, но происходит из сферы ан-архического, отличается от вечного. Начиная с основных вопросов дискурс, допускающий прислуживающую бестактность, но и включающий в себя «тайну ангелов», разглашает, оскверняет невыразимое и вводит в заблуждение язык. Он схватывает в Сказанном невыразимое, что философ и пытается редуцировать.

В той степени, в какой образ, а также предел и незаконченность истины, чувственность, являющаяся в свою очередь самой непосредственностью, формируют образ, который истолковывается исходя из знания. Но, в своей непосредственности, чувственность, таков наш тезис, имеет иное значение (Гл. III). Она не ограничивается функцией, которая состоит в том, чтобы быть образом правды.

Далее мы покажем (гл. V), как философия - любовь к истине, которая всегда в будущем, — оправдывается в своем более широком значении: мудрость любви.

Перевод фрагмента лекций «Бог и онто-тео-логия» выполнен H.A. Крыловой по изданию: Levinas E. Dieu, la Mort et leTemps. Paris, 1993. P. 137-142.

«Язык есть дом бытия. В своем убежище живет человек» — одно из первых высказываний в Письме о гуманизме (пер. Р. Мюньер, напечатанный параллельно с оригинальным текстом, Обье-Монтань, 1964, с. 26-27).

См. об этом проясняющие замечания Хайдеггера в «Протоколе семинара по конференции ”Время и бытие”», пер. Ж. Локсеруа и С. Рое-ля, в Вопросах IV, там же, с. 58-59.

«Язык есть дом бытия. В своем убежище живет человек» — одно из первых высказываний в Письме о гуманизме (пер. Р. Мюньер, напечатанный параллельно с оригинальным текстом, Обье-Монтань, 1964, с. 26-27).

См. об этом проясняющие замечания Хайдеггера в «Протоколе семинара по конференции ”Время и бытие”», пер. Ж. Локсеруа и С. Рое-ля, в Вопросах IV, там же, с. 58-59.

См. позднюю конференцию Хайдеггера, название которой красноречиво: «Конец философии и недостаток (изъян) мысли».

Тот факт, что этика, предизначальная, дологическая, должна осмыслить онто-тео-логию, которая «менее древняя, чем этика» и скрывает ее вплоть до забвения, является одним из основных моментов «Иначе, чем быть», к которому мы еще вернемся. Но можно уже сейчас процитировать проясняющий отрывок со страниц 57 и 58: «Редукция не собирается ни коим образом ни устранять, ни объяснять какую-либо “трансцендентальную видимость”. Структуры, в которых она начинается, являются онтологическими. [...] Но вот редукция Изреченного слова к Изречению, по ту сторону Логоса, бытия и небытия - по ту сторону сущности - истины и неистины - редукция к обозначению, к одному-за-другого ответственности (или, более точно, к постановке на место другого) - места или не-места, места и не-места, к утопии человеческого, редукция к беспокойству в буквальном смысле слова, или к диахронии, которую бытие не может увековечить, несмотря на все свои усилия собирания, несмотря на все усилия, одновременные в своем единстве. Субъективное и его Благо, видимо, невозможно понять исходя из онтологии. Напротив, исходя из субъективности Изречения возможно интерпретировать значение изреченного слова. Можно показать, что вопрос об Изреченном слове и о бытии существует, лишь поскольку Изречение или ответственность требуют справедливости. Только так бытию будет отдана справедливость; только так будет понятно утверждение - странное, если понимать его буквально,