Игорь Беляев - Древнеарийская философия том 1 и том 2

Впрочем, предназначение фазы надлома как раз и заключается и в избавлении этноса от расплодившихся ранее субпассионариев. В конце концов, так или иначе, данное событие происходит, но его следствием является не только увеличение доли и общего гармоничников или обывателей в составе этноса.

Инерция. Гораздо важнее является тот обстоятельство, что немногочисленные оставшиеся в конце фазы надлома пассионарии перестают мешать друг другу. Получив все возможности по проявлению каждым своей индивидуальности, они, путём установления связей между собой в рамках не соперничества, а кооперации, придают этносу силу, сопротивляемость воздействиям внешней среды или «резистентность» .

И этнос, становясь «старше» , переживает свою «возрастную болезнь» , которую на примере человека можно сравнить с болезнью среднего возраста. Он достигает «фазы зрелости» или «золотой осени» , называемой Львом Николаевичем Гумилёвым «инерционной фазой» , известной также и как «цивилизационная фаза» .

Наконец-то, под воздействием той роли, которую играют члены этноса в его этногенезе, создаётся устойчивая социальная пирамида, в которой почти каждый находит себе достойное место. Находясь на нём, все начинают добросовестно исполнять свой долг перед народом и страной, не покушаем, что самое важное, ни на чьи права.

Спустившись с романтики заоблачных высот на грешную землю, этнос берётся за свой быт и окружающие его реалии, которыми ранее он столь длительно и настойчиво пренебрегал. Он перестаёт распыляться и сосредотачивается на нескольких проблемах проявления своей индивидуальности.

Вначале фазы надлома уровень пассионарности этноса сопоставляется стремлению улучшать жизнь с риском для жизни, а в её конце попытки улучшения своего бытия осуществляются даже и без риска. Конечно же, в таких условиях жизнь этноса оказывается спокойной, размеренной и упорядоченной.

В результате, сопоставляемая фазе стабилизации базисной схемы развития золотая осень оказывается временем собирания плодов былого взлёта этноса. А он сам, бережно расходуя тот внутренний жар, который зажёг в своё время его имя на небосклоне истории, начинает жить инерцией своего славного прошлого.

Будучи единственной неподвижной точкой этногенеза, фаза инерции создаёт все предпосылки этносу для создания собственного государства и своей уникальной культуры. Именно в такое время этнос в мировую сокровищницу культурных достижений человечества и, оставляя о себе память в веках, заставляет будущее человечество помнить о себе даже тогда, когда от него не остаётся ничего, кроме славного имени.

Путём добровольного объединения индивидуальностей составляющих этнос его представителей, прежде всего, пассионариев, этнос на фоне других народов приобретает своё неповторимое лицо, под которых его и помнят затем в веках. Все попытки найти новые формы бытия заканчиваются, и кристаллизовавшийся ещё со времён фазы подъёма стереотип поведения превращается в общепринятую норму, оформляющую императив «будь такими, как все» .

В фазу инерции массы начинают легко управляться. Отчётливое понимание каждым членом этноса общего замысла развития и своего места в нём значительно увеличивает возможности народа.

В результате, этнос оказывается способным решать такие задачи, которые в эпоху его молодости, когда все мешали друг другу и спорили, кто же лучше понимает свой долг, казались несбыточной мечтой. Но, тем не менее, расколы этнического поля и нередко связанные с ними гражданские войны случаются и в инерционной фазе.

Двигаясь по окончательно выбранному собственному пути развития, этнос достигает высот своего величия. Но, одновременно с его внешним блеском крепнут и предпосылки достаточно близкого падения.

Угасание огней. Оно начинается тогда, когда пусть медленно, но неуклонно падающий уровень пассионарного напряжения станет меньше значений, обычно стремления к благоустройству без риска для жизни, нужных для поддержания системы в целостности и сообщения ей нужной сопротивляемости воздействиям внешней среды. Как только такое случается, начинают поднимать свою голову субпассионарии, чьи алчные аппетиты были усмирены в начале фазы надлома.

В инерционной фазе трудом предшествующих поколений создаётся общественное устройство, провозглашаемое «вечным» домом. Сплошь и рядом, кристаллизуя медленно угасающие остатки внутреннего жара, возникают «вечные» империи и «вечные» города.

Со временем становится общепризнанным, что «вечное» никуда не денется при любых условиях, и потому плоды упорного труда предыдущих поколений начинают направляться в угоду себялюбивым прихотям. И, как только в этносе начинают преобладать столь характерные для его конца вялые и эгоистические личности, всё начинает рушиться.

Вновь в жизни этноса появляются сцены, характерные для фазы надлома, и сопутствующий ей разгул субпассионариев, удовлетворяя свои капризы, проедающих общее наследство. Ужас ситуации заключается в том, что у этноса, уже основательно забывшего такие понятия как долг и честь, растратившего создавший его первоначальный информационный импульс пассионарности, нет сил и возможности бороться с такими негативными явлениями.

Отныне именно спасение жизни и избежание опасности, а не защита уже основательно подзабытых идеалов и проявляемая при этом доблесть начинает считаться наилучшим выходом из любой ситуации. Об общем пользе уже никто не желает вспоминать, и каждый человек по отдельности, и включающий его субэтнос начинают тянуть одеяло на себя.

Пассионарное напряжение, падая даже ниже уровня гармоничного приспособления к условиям обитания в ареале расселения, оказывается недостаточным для поддержания связей системы. И она постепенно разваливается всё сильнее и сильнее – вначале на грызущиеся между собой субэтносы, а далее и вовсе на семьи, а то и просто на отдельных людей.

И, хотя каждый в такой суматохе, вроде бы, стремится обеспечить исключительно своё существование, его богатство и условия быта катастрофически ухудшаются. Разъедаемый изнутри склоками субпассионариев, испытывающий разрушающее давление внешней среды, которой он уже не в силах сопротивляться, этнос идёт к концу своей истории.

Подобную фазу этногенеза, характеризуемую полным забвением прошлого и его традиций, Лев Николаевич Гумилёв называет «фазой обскурации» . В фазу обскурации, проявляющей окончательное энергетическое оскудение базисной схемы развития, прочно забываются и рассматриваются как ненужная нагрузка для памяти и психики, прежние традиции и стереотипы поведения.