Игорь Беляев - Древнеарийская философия том 1 и том 2

Сословие «кшатриев» , называемых также «витязями» или «воинами» , осуществляло защиту народа от любых внешних и внутренних угроз. В остальное время оно управляло обществом согласно наработкам, выдвинутым браминами.

Главная функция жрецов заключалась в сохранения старых знаний и генерации новых, особенно востребованных. С точки зрения практического управления общества жрецы не вмешивались в текущие вопросы его осуществления.

Они передавали знания знати в необходимом для выполнения её функций объёме. Кстати говоря, уже в самом названии «знать» содержится намёк на её доступ к знаниям.

Жрецы и воины являлись «высшими сословиями» , причём сословие жрецов стояло выше сословия витязей. Кроме них имелось ещё и два низших сословия.

Сословие «купцов» или «вишья» отвечало за организацию экономической системы воспроизводства общества. Оно стояло выше сословия «шудр» или «слуг» , чьи представители использовались как рабочая сила.

Впрочем, не везде и не всегда соблюдалась именно такая структура. В Древней и Средневековой Японии среди низших сословий наиболее привилегированными были крестьяне. Ниже крестьян стояли ремесленники.

Внизу общества находились купцы, а на самом его дне – ростовщики. Конечно же, всё это детали, но, с точки зрения древнеарийской философии, место ростовщиков в такой системе представляется вполне закономерным.

Кроме указанных каст, имелась ещё и каста «неприкасаемых» или «изгоев» , по существу дела, выпадающая из кастового деления общества. В неё попадали представители всех прочих каст, не выполнившие своего долга.

Неприкасаемые лишались не только всех своих прочих прав и возможности возврата в какую-либо иную касту, даже низшую по отношению к той, где они ранее находились, но и вообще не считались за людей. Подобные меры, прежде всего, возврат в свою прежнюю касту, равносильный запрету на бывшую профессию, были, конечно же, голографическим проявлением закона кармы.

По мере эволюции общества, наполнение каст, их предназначение и даже взаимодействие друг с другом, как бы и кто бы такому процессу ни препятствовал, будет меняться по мере кардинального изменения условий существования народа. Но, сама социальная пирамида будет присутствовать в обществе всегда, хотя достоинство того или иного человека будут определяться не его местом в такой иерархии, а тем, как он выполняет задачи, возложенные на него логикой жизни.

Её наличие в социуме позволяет считать его «традиционным обществом» . В нём человек, поднявшийся до определённого уровня, чувствует ответственность не только перед прошлым, но и перед будущим.

Иначе говоря, он отвечает за свои поступки перед всем народом, а не только отметившейся в истории его частью или даже того меньше. Ставя превыше всего выполнение долга, он не тяготеет к какой-либо группировке, и потому в настоящем традиционном обществе ни у кого нет полностью привилегированного положения.

Разумеется, от подобных основанных на условиях эквивалентного обмена положений нередко наблюдались отклонения. Как следствие, у кое-каких классов появлялись привилегии и создавались предпосылки их паразитизма.

Однако, такие начинания всегда заканчиваются печально, примером чему может служить судьба дворянства Российской империи, которое со времени Петра III взяло курс на создание условий неэквивалентного обмена в обществе. Со временем, как и полагается, оно превратилось в подавляющей своей массе в паразитический класс.

Правда, так было далеко не всегда и долгое время «положение служивых (дворянства – прим. автора) было чрезвычайно тяжело» 92. Конечно же, «вследствие этого многие из них «воровали», «оставались в нетях», то есть, не являлись по призыву на службу, и это сходило с рук по слабости надзора» 93.

Впрочем, «другие же добросовестно служили, а служить им между тем, как тогда говорили, было «не с чего»» 94. Как следствие, служивый класс пытался привлечь к своему бедственному положению внимание царя, «и вот в 1633 г. московские дворян, то есть, высший разряд дворянства, назначенные в поход против поляков с князьями Черкасским и Пожарским, били челом, что на войну идти не могут» 95.

В качестве аргументов неподчинения они приводили доводы, что «у одних земель нет, а у других они есть, да пусты» 96. Да и «крестьян нет, а если и есть, то 3, 4, 5 или 6 душ всего, а это для службы слишком мало» 97.

Понимания, что претензии взяты отнюдь не с потолка, «правительство велело разобрать их челобитья, причём признало, что служить помещик может только с 15-ти крестьянами» 98. Оно выбрало «золотую середину» интересов, ибо «на соборе 1642 г. это число самими дворянами определяется не 15-ю, а 50-ю» 99.

Разумеется, «если положение лучшего дворянства было таково, то ещё хуже было положение низших его слоёв» 100. И, «это мы видим из многих документов того времени и, между прочим, из челобитья, которое в 1641 г. дворяне разных городов, бывшие в Москве, подали об улучшении их быта» 101.

В нём «они, описывая своё печальное положение, между прочим, указывали на то, что много дворян «не хотят с ними в государевы службы служити и бедности терпети и – идут в холопство» 102, иначе говоря, в крепостное крестьянство. Подобное, кстати говоря, не было редкостью, и «уже судебник 1550 г. запрещает находящимся на службе, «вёрстанным» дворянам идти в холопы» 103.

Однако, «теперь, в 1642 г., в ответ на челобитье московское правительство запретило это всем дворянам вообще» 104. Из сказанного вытекает, что в те времена наибольшая тяжесть государственных обязанностей лежала вовсе не на податных сословиях купцов и крестьян.

Она распределялась достаточно равномерно среди вообще небогатого населения Московского государства. И, вполне возможно, что высшие классы тогдашнего московского общества, особенно учитывая их небольшой удельный вес в общей массе нации, несли большую часть тяжести.

Однако, они выполняли свой долг, и большинство не видело в этом ничего особенного и героического. И выполняли зачастую в невероятно тяжёлых условиях, ибо «переход дворян в холопы, предпочтение зависимого холопского состояния свободному состоянию землевладельца, конечно, резкий признак тяжёлого экономического положения» 105.

В результате, на заре становления современного русского общества, у каждого его члена были, прежде всего, обязанности по отношению к другим и к государству. А из имевшихся у них обязанностей и вытекали присущие им права.