Анри Мишель - Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции

Теперь мы дошли до того момента, когда приверженцы и противники индивидуализма меняются местами. Противники индивидуализма говорят от имени науки, а их опровергают доводами морального, идеального характера.

Но социалисты, эволюционисты и позитивисты понимают призыв к науке иначе, чем эклектики, либералы и экономисты. Последние, в сущности, ограничивались указанием на некоторые, довольно отдаленные аналогии между своими работами и работами ученых вообще, будучи убеждены, что тем самым возвышают цену своих собственных заключений. «Наука» была для них модной концепцией, и на нее ссылались так же, как в XVIII веке большинство их предшественников ссылалось на «природу». Мыслители и писатели, к изучению которых мы теперь переходим, имеют иное, вполне определенное представление о науке и гораздо более высокое мнение о научном характере своих работ.

С этим мнением и представлением их о науке можно согласиться, но при том условии, чтобы они не выходили из области положительного знания и не выдавали за науку, подобную другим и обладающую таким же правом на уважение к своим выводам, как химия или физика, какую-то особую позитивную науку , которая не имеет ничего общего с отдельными положительными науками и в своих выводах совершенно не считается с точно установленными для этих наук границами.

Некоторые из писателей, о которых идет речь в этой четвертой книге, сумели оградить себя от этой иллюзии; многие поддались ей; иные склоняются к ней и почти готовы ей отдаться. Можно сказать, что на этой иллюзии останавливается мысль почти всех этих писателей и это сообщает реальное единство системам, столь различным во многих отношениях.

Содержание позитивизма не ограничивается взглядами его основателя на общество и правительство [1489]; но отыскивать у Конта главным образом социальную и политическую доктрину вовсе не значит умалять или извращать его задачу Это во всяком случае значит согласоваться с его собственной точкой зрения.

Обширный научный синтез, содержащийся в первых томах его Курса положительной философии , всегда казался ему простым «введением». Уже в наиболее раннем произведении, вышедшем из-под его пера, в Opuscules [1490], которое так часто отличается неясностью содержания и тяжелым языком, но замечательно богато мыслями и заключает в себе важнейшие идеи, развитые, выясненные и координированные им впоследствии в строгом согласии с идеалами юности, – уже в Opuscules Конт рассматривает дело общественной реорганизации как предприятие «теоретическое по существу», предполагающее «систему общих идей, предназначенных руководить обществом» [1491]. Но как ни важна выработка этой системы, в его глазах она является лишь «предварительной» работой. Он всегда думал, примыкая в этом отношении к Декарту и Спинозе, а равно и к древним, что конечная цель, raison d’être, всякого умозрения состоит в том, чтобы указать дорогу для практической деятельности.

Происшедший впоследствии в уме Конта кризис, который привел его к замене объективного метода субъективным – за что Литтре горячо упрекает Конта, – ничуть не изменил этого взгляда. Хотя в Позитивной политике , написанной в разгар этого кризиса, идеи Конта выражены в странной форме, глубоко шокировавшей самого знаменитого из его учеников, тем не менее нельзя сказать, чтобы он покинул свои излюбленные взгляды относительно «переустройства общества», с которыми выступал с самого начала своей философской деятельности.

Следует думать, впрочем, что позитивизм оказал бы менее глубокое влияние на наше время, если бы вместо того, чтобы пойти навстречу господствующей теперь потребности научить, как жить, он дал нам только свою критику метафизики или философию науки. Позитивизм представлял нечто совсем иное. В силу обстоятельств это поздно заметили и полемика против позитивизма была направлена почти всецело на один пункт: на защиту прав метафизики [1492]. Эта полемика была блестяща и удачна, но в общем довольно бесполезна, так как человеческому духу нельзя подрезать крылья; и он без всякого постороннего приглашения продолжал бы отдаваться метафизике, следуя в этом примеру самого Конта, который, как я покажу сейчас, вступил в эту запрещенную область. Пока спорили по поводу закона трех стадий человеческого развития, политическому и социальному влиянию позитивизма было предоставлено свободное поле. Он широко воспользовался этим и насытил противолиберальными предубеждениями окружающую нас атмосферу.

В 1819 году, в небольшой статье, всего в три страницы, заглавие которой довольно плохо вяжется с содержанием и совершенно не говорит о ее значении [1493], Конт заявляет, что политика должна стать «положительной» наукой и что если массе населения надлежит определять «цель», которой она желает добиться, то лишь «одни ученые политики» способны указать средства для достижения этой цели.

Эта идея более точно и подробно была изложена им в 1822 году в статье: План научных работ, необходимых для реорганизации общества [1494]. Народы, говорит он в ней, «не понимали до сих пор великой задачи социальной реорганизации». Почему? «Потому, что они считали чисто практическим дело, являющееся теоретическим по существу». Этот упрек, высказанный вскоре после революции, может показаться странным. Неужели Конституанта и Конвент, декларации прав и сменявшие друг друга конституции республики отличались недостатком теоретичности? Следует хорошенько понять мысль Конта. Слово теория не означает здесь «метафизическое умозрение». Оно означает «науку», а типичной наукой для Конта служит не математика, не алгебра Руссо или геометрия Конвента [1495], а наука, опирающаяся на наблюдение, подобно наукам физическим и химическим. И вот он приходит к выводу, что политическую науку нужно возвести на степень «опытных наук» [1496].

Прежде чем достигнуть научного или положительного состояния, в котором она находится или, по крайней мере, должна находиться в настоящее время, политика, как и все отрасли человеческого знания – с той, впрочем, разницей, что она последней завершила свою эволюцию, – прошла через два других фазиса: теологический и метафизический. Доктрина божественного права – это теологический фазис политики, а доктрина общественного договора и верховенства народа – фазис метафизический. Истинно «научная» политика, т. е. находящаяся в положительной стадии, имеет точкой своего отправления следующее очень простое положение: общественный порядок во все моменты развития человеческого рода является «необходимым последствием его организации» [1497].