Коллектив авторов - Философия в систематическом изложении (сборник)

Недостаточность психологической подготовки и соответственно этому невозможность плодотворного произведения экспериментов только что указанного вида стараются заменить ярым экспериментированием по «объективному методу», т. е. таким экспериментированием, которое имеет дело с внешними, т. е. с непсихическими моментами. Но данные таких экспериментов должны быть интерпретированы, а это может происходить только при помощи внутреннего опыта экспериментатора. При недостатках этого последнего всегда есть опасность обращения экспериментальной эстетики в пустую шутку или же в средство легкого подтверждения предвзятых взглядов.

С предпочтением, оказываемым некоторыми эстетиками «объективным» фактам, т. е. непсихологическим и, следовательно, не эстетическим, тесно связано предпочтение, оказываемое тем психическим фактам, которые стоят ближе всего к телесному и к «объективному», т. е. к ощущениям, вызванным материальными изменениями, и главным образом к так называемым «ощущениям органов чувств». У таких психологов и эстетиков в конце концов все обращается в такие телесные ощущения или же «ощущения органов чувств». Даже все своеобразие эстетического чувства хотят они свести на сопровождающие его «ощущения органов чувств». Но все эти причуды обращаются в ничто при серьезном рассмотрении и анализе фактов.

Дальнейшей задачей эстетики является изучение художественной индивидуальности. При разрешении ее важны биографии и автобиографические заметки отдельных художников. При пользовании последними надо помнить, что художественный талант не всегда бывает связан со способностью объяснять загадку собственного художественного творчества.

К задачам эстетики относится также и психологическое объяснение истории различных искусств и различных течений в них. Тут эстетика обращается в составную часть науки об искусстве, которая должна не только установить внешние данные, но и действительно понять отдельные произведения. Она должна понять возникновение отдельного произведения из психики художника и его влияние – из психики наслаждающегося субъекта, и наконец, и существование искусства вообще – из человеческой природы. То есть наука об искусстве никогда не сможет быть тем, чем она должна быть, если она не воспримет в себе психологической эстетики.

Искусство определенной эпохи и определенного народа есть вместе с тем выражение индивидуальности этой эпохи и этого народа. Здесь эстетическая проблема обращается в социально-психологическую: эстетика становится частью науки о человеческой культуре.

Этот краткий очерк эстетики есть не что иное (и не может быть ничем иным), как изложение основных мыслей более обширного труда, который я собираюсь издать под названием «Aestetik, Psychologie des Schönen und der Kunst», а также другого моего произведения – T. I: «Grundlegung der Aestetik» (Hamburg und Leipzig, 1903), Т. II: «Die ästetische Betrachtung und die bildende Künste» (там же, 1905) и Т. III: «Das System der Künste», который должен скоро появиться. Я указываю на это произведение как на дополнения вышеизложенного.

Из работ, рассматривающих различные вопросы, затрагиваемые в тексте, я укажу на следующие.

С. 371: геометрическо-оптические ошибки. См. мою книгу «Raumästetik und geometrisch-optische Täuschungen». Leipzig, 1897.

C. 378: различение комичности или трагичности характера и судьбы. См. мою книгу «Komik und Humor». Hamburg und Leipzig, 1898.

C. 395: эстетическое наслаждение и этическая воля. См. мою книгу «Die ethischen Grundfragen». 2-е изд. Hamburg und Leipzig, 1905.

C. 399: эстетика, как часть науки о культуре. См.: Wundt «Volkerpsychologie». II, 1. Leipzig, 1905.

Перевод С. Ильина

Есть ли вообще будущность у философии?

Полвека тому назад этот вопрос никого бы не удивил, и не один ответил бы на него, недолго думая, отрицательно: философия имеет историю, но не имеет будущности; только благодаря тому, что в университетах еще продолжают существовать философские кафедры, она не умерла окончательно. К тому же люди, занимающие эти кафедры, желая дать хоть что-нибудь такое, о чем возможно знание, посвящают себя почти исключительно прошлому философии, но не ее будущему. Будущность имеют только отдельные науки, в них действительно бьется жизненный пульс, и, поскольку задачи философии были настоящими задачами, а не пустыми метафизическими школьными измышлениями, они их распределили между собой.

В течение последних десятилетий произошла перемена в настроении: философией опять стали интересоваться, и кажется даже, будто близится новый философский век. Позитивизм, господствовавший в середине XIX столетия, вынужден отступить по всей линии; он оставляет свои позиции как в области церкви и государства, религии и права, так и в области науки, если говорить о том позитивизме, который надеялся, что точные науки разрешат все мировые и жизненные загадки.

Нельзя отрицать того, что отчасти здесь сыграло роль известного рода разочарование. Доносящийся с Запада крик о «банкротстве науки», не соответствующий истине в другом отношении (о банкротстве наук сейчас не приходится говорить, потому что сокровищницы их никогда еще не были так полны, как теперь, и, пожалуй, можно даже говорить об их переполнении) все же содержит в себе момент истины: науки не оправдали всех тех надежд, какие возлагались на них предшествовавшим поколением; они не дали ни цельного общего воззрения на вещи, ни прочного жизнепонимания и жизненной нормы. Найдутся и такие, которые скажут, что, чем больше науки развивались, тем больше они создавали неясностей. Биология, физиология, анатомия мозга – всякий прогресс познания ставил человека пред новыми, еще большими загадками. Вспомним, например, о проблемах воспроизведения и наследственности, строения и жизни клеток: никто уже больше не верит, что дарвинизм разрешил все загадки, которые природа заложила в жизнь, разве только великий метафизик против воли в Иене. То же – в физике и химии: решение какой-либо проблемы всякий раз выдвигало новые, более трудные проблемы; всякий прогресс познания опять подвергает сомнению старые основы, казавшиеся закрепленными навеки; почти все основные понятия, которыми прошлое поколение еще оперировало как вечными истинами, ныне опять поколеблены; неизменные атомы и исключительно механический способ действия природы, даже закон сохранения энергии – ничто теперь не защищено от скептических размышлений и сомневающихся исследований. Постепенно утверждается, по-видимому, то воззрение, что в этой области все понятия и законы являются только средствами мышления, временно пригодными для формулирования явлений.