Фридрих Фёрстер - Образ жизни, который мы выбираем

Только донельзя изнеженный человек может думать, что люди, с которыми он живет, должны целиком и полностью его «понимать». Быть понятым – это роскошь, выпадающая на долю лишь немногим, а как раз самое лучшее и сокровенное в жизни большей частью понимается неверно. Мы живем на свете не для того, чтобы быть понятыми, а чтобы понимать . Так что будет лучше, если мы все свои душевные силы сконцентрируем на том, чтобы правильно судить о других, нежели горевать и возмущаться, потому что сами остаемся в этой жизни непонятыми. Мы ведь часто сами себя не понимаем. Как же тогда другим понять нас?

Поэтому дочь никогда не должна задавать себе вопрос: «Ну что у меня за мать?» Ей лучше спросить себя: «А какая я дочь? Обладаю ли я всеми качествами настоящей дочери, живу ли я по всем законам великой покорности и великодушия, вездесущей любви, самоотверженного почитания, предупредительности и такта, заложенным в идеале дочери, или я лишь какой-то жалкий обломок, карикатура дочери?» И точно так же сын не должен сокрушаться, если вдруг осознает, что его отец далек от идеала. Ему следует знать, что как раз при таких обстоятельствах ярче должен засиять идеал сына. Оставаясь один на один с самим собой, он должен стараться внутренним взором увидеть в себе настоящего сына – сына-рыцаря, прикрывающего слабости отца, чтящего отца своего так сильно, что тот однажды неосознанно дорастет до чести, которой раньше был недостоин. Каким бы ни был отец, сын должен оставаться верным сыновнему призванию. Иначе он никогда не сможет достойно соответствовать никакому призванию или профессии, будет постоянно подглядывать за другими, выясняя, делают ли они то, что им положено, а потому никогда не сможет без принуждения, а от глубочайшей внутренней свободы делать то, что положено ему самому.

Семейная жизнь несет в себе не только огромные образовательные и формирующие силы, но и большие опасности для внутреннего прогресса человека, и нужно ясно видеть эти опасности, чтобы семейная жизнь действительно служила развитию человека. Семья может стать школой воспитания чувства высокой ответственности во всех отношениях. Однако для людей, не ставящих перед собой столь высоких целей, семья зачастую является лишь еще одной питательной средой для чудовищного эгоизма, для того, чтобы наивно важничать, разглядывая себя, как в зеркале, в собственном потомстве. Мы правы, говоря об облагораживающей роли материнства. Но дело в том, что многих женщин без высоких взглядов на жизнь материнство приводит прямо-таки к безбожному культу собственной плоти и крови, к полной слепоте по отношению к чужим правам и преимуществам.

Семейные эгоисты не видят, как сильно они сами и их близкие страдают от такой слепоты. Обожествление самих себя, лежащее в основе безмерного культа «своих», неосознанно передается детям, отравляет их самодовольством и убивает в них скромность, без которой не может быть ни жизни по совести, ни подлинной социальной культуры. И если эти самые «семейные эгоисты» думают, будто семья сплотится тем теснее, чем меньше душевных сил будет затрачено на всех остальных, «чужих», то они просто не понимают, что для сплоченности семьи требуется больше любви и самоотверженности, чем те, что направлены только на собственную плоть и кровь, на «самых близких». Черствость по отношению к «чужим», чтобы – не дай Бог – своим любимым чего-нибудь не досталось, эта черствость, в конце концов, калечит души и в отношении «своих». Она порождает близорукую, эгоистичную и тираническую любовь, которая не в состоянии вызвать чувства истинного самопожертвования, благодарности и верности у отдельных членов семьи по отношению друг к другу. Если детей воспитывают и любят в атмосфере такого эгоизма, им всегда не хватает настоящего крещения духовной жизнью: они воспитываются в плоти, но не в духе, и поэтому править в них будут плоть и кровь, а не высшая жизнь духа. Но если семья принимает искреннее участие в чужом горе и в чужой радости, если семья жертвует собственным удовольствием, деньгами и временем, чтобы помочь людям, не связанным с ней кровными узами, тогда в силу вступает старое благодатное пожелание: «Бог да вознаградит вас за это!» Высшая любовь, до которой человеку удалось подняться, освобождение от культа «своих» благословением возвращается к семье, к ее жизни, углубляя и облагораживая естественные узы.

Старая неумолимая сила наследственных склонностей благодаря науке сегодня стала нам ясна, как никогда. Но и чудесная сила обновления имеет столь же глубокие корни в фактах и законах природы, в человеческой душе, как и наследственность. Да, наследственность со всей ее необозримой многогранностью пристрастий и сил, наша тесная связь с бесконечной цепью предков дает нам не только вредные наклонности и зародыши будущих болезней, но и таинственные противоядия от всего, что хочет нас погубить. А какие чудотворные силы обновления таятся в нашем духе! В этом мы можем вновь и вновь убедиться, видя, как даже люди, которые в силу проклятой наследственности, казалось, безнадежно предались всем возможным губительным страстям, вдруг с новыми силами пробуждаются к новой жизни.

Вместо того чтобы позволять себя пугать, доводить до умственного паралича глубокой связью нашей жизни с предшествующими поколениями, мы можем использовать ясное осознание власти наших предков над нами для того, чтобы стать независимыми от этой власти, противодействуя ей правильным самовоспитанием и самозащитой. Почему зрелый человек, как бы он ни почитал своих родителей и предков, не может себя спросить, чем угрожает ему наследие предшествующих поколений? Разве, обнаружив в истории своей семьи болезненные склонности и предрасположенности, человек не может защититься от них тем, что выбором определенного окружения, профессии, просто всем своим образом жизни, соответствующей гигиеной создаст противовес этим опасностям, одновременно упражняясь в качествах и видах деятельности, отвлекающих от вредных склонностей и противостоящих им?

Зависимость от предшествующих поколений опасна не только патологическим вырождением. Зачастую семьи разрушаются совершенно необъяснимым образом – из-за последствий глубоко укоренившихся, зачастую полностью скрытых от посторонних глаз черт характера, таких как чувственность, легкомыслие, тщеславие, неискренность. Вот пример того, как по-разному легкомыслие проявляется в истории жизни семьи: у одного из предков оно выражается только в радостном оптимизме, потому что его сдерживают и уравновешивают другие особенности характера. Однако в ряду потомков эта предрасположенность зачастую вдруг воплощается в неискренности, нечестности, расточительстве, даже в преступных деяниях – и семья погублена.