Виктор Тростников - Россия земная и небесная. Самое длинное десятилетие

Христианство отмечает круглую дату. Две тысячи лет назад предвечный Бог воплотился в человека и вошел в протекающую во времени и пространстве земную жизнь. Он взял на Себя людские грехи, умер вместе с ними на кресте, воскрес, вознесся к Отцу и, ниспослав оттуда на апостолов Святого Духа, основал вышедшую на вселенскую проповедь Церковь. Все это изменило ход мировой истории, и сегодня мы спрашиваем себя: а в чем конкретно заключались эти изменения? Давайте попробуем ответить на этот вопрос хотя бы в самой краткой форме, коснувшись лишь наиболее значимых аспектов людского бытия.

«Кто во Христе, – говорит апостол Павел, – тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор 5, 17). В чем же состояла эта новизна? Во-первых, христианство освободило человека от власти внешних обстоятельств и сделало его хозяином своей судьбы, который, если захочет, может так возвыситься, что карьера удачливого царедворца и даже счастливый жребий самого царя покажутся в сравнении с этим сущим пустяком: он может войти в обители вечного блаженства. Во-вторых, оно явственно указало путь такого возвышения: дало заповеди, исполнение которых его обеспечивает. Впервые за всю историю человечества посмертная участь души была столь напрямую соотнесена со здешними поступками, что превратило отпущенное человеку время его земной жизни в «деньги вечности», которые можно накопить и в смертный час расплатиться ими за вход в Небесное Царство.

Чтобы понять масштаб этого переворота в сознании, нужно учесть, как смотрели на свою жизнь дохристианские народы античного мира. Судьба каждого была предопределенной, и изменить ее не мог не только он сам, но даже Зевс. Максимум, о чем можно было мечтать, – это узнать, что написано у тебя на роду, чтобы хоть как-то подготовить себя к неизбежному. Сегодня нам даже трудно себе представить, какое воздействие на психику и на поведение тогдашних людей оказывала эта фаталистическая концепция. Они платили громадные деньги оракулам, главный из которых – Дельфийский – был настоящим финансовым олигархом. Наиболее ярко тема рока раскрыта в трилогии Софокла о царе Эдипе. Постоянная мысль «что мне суждено, того не избежать» не могла не сковывать инициативу человека в любом деле и не вырабатывать в нем пассивность и консерватизм. […] Христианство раскрепостило человека, пробудило его от духовной спячки, высвободило его внутреннюю энергию, направив ее на достижение великой цели – стать небожителем. На почве христианства стали рождаться невиданные прежде личности, люди колоссальной воли и в то же время колоссального смирения, способные передвигать горы, исцелять больных и при этом считающие себя худшими из всех, кто живет на свете. «Новая тварь», появление которой предрекал апостол, начала публично заявлять о себе своими лучшими представителями, и они становились светочами сначала для христиан, а потом и для тех язычников, которые смутно чувствовали противоестественность установившегося в Римской империи образа жизни, но не знали, как его изменить. Когда Тертуллиан говорил, что всякая душа по природе христианка, он имел в виду, что человек какой-то глубинной генетической памятью помнит о рае, в котором пребывали наши прародители до грехопадения, и инстинктивно по нему тоскует. Пока не было светочей, тьма казалась нормой, но когда они появились, многие стали понимать, что это патология. Постепенно формировалось то, важность чего невозможно переоценить: новый идеал человека, и люди стали очищаться от своей греховности и оздоровляться. Абстрактные разговоры о вреде зла и пользе добра никого не меняют, другое дело, когда перед глазами есть живой образец, которому ты хочешь подражать.

После Миланского эдикта 313 года, сделавшего христианство государственной религией, новый эталон человека стал всеобщим.

Христианство возникло в империи. Это обстоятельство несомненно было промыслительным. Наличие огромного однородного PAX ROMANA, не имеющего внутри себя лингвистических, таможенных, политических или информационных барьеров, обеспечило его быстрое распространение от северной Африки до Британского острова и Ирландии. Можно спросить: а не перевешивался ли этот положительный факт тем отрицательным фактом, что империя, бывшая тогда языческой, сопротивлялась христианству как единое целое, т. е. очень сильно? Нет, не перевешивался, так как это целое в то время уже агонизировало и его дни были сочтены. Христиане понимали, что им нужно просто перетерпеть. Внешний момент наличия государства был для них гораздо важнее того внутреннего момента, что это государство судорожно защищало свою обреченную идеологию. Всякое гонение только умножало ряды христиан и приближало их торжество.

В послании святого Павла римлянам есть слова, которые нередко вызывают недоумение: «начальник не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим 13, 4). Они никак не могли относиться к реальному тогдашнему начальству, которое наказывало не тех, кого следовало. Фраза становится понятной, если предположить, что апостол уже видел духовными очами ту власть, которая должна была прийти в ближайшее время и действительно пришла в лице императора Константина, после чего меч кесаря стал служить Богу.

Почему христиане так нуждаются в благожелательно относящемся к их вере государстве? По той причине, что представление о должном поведении только тогда может прочно утвердиться в личном сознании, когда оно соответствует общепринятым этическим принципам, а чтобы этические принципы стали общепринятыми, им нужна поддержка со стороны законодательства, которое обретает максимальную убедительность именно на уровне государства. Конечно, этика первых христиан не имела законодательной поддержки, но это был период борьбы, и чувство собственной правоты возогревалось в них обильным нисхождением Святого Духа, с помощью которого Христос создал свою Церковь. Когда же они победили, экстраординарное Богодухновение прекратилось, и государственный протекционизм стал необходим. Кесарь принял на себя теперь функцию удерживающего, которую и провидел апостол Павел и которую христианские монархи выполняли сначала во всей Европе, затем в отдельных ее странах и в последний раз в России до самого начала XX века.

Великая европейская наука и великое европейское искусство, возникшие где-то на исходе раннего Средневековья и кончившие свое существование совсем недавно, не были никаким закономерным следствием общечеловеческого развития, как пытаются представить официальные историки, а явились плодами христианства. И образование завязи, и набухание почки, и наливание плодовой мякоти соком происходило у них в рамках христианской государственности под покровительством «удерживающих» и вне этих рамок произойти никогда и нигде не могло бы. Когда же христианские государства исчезли с карты мира, плодоношение прекратилось.