Сергей Лишаев - Эстетика Другого

Человек с самого начала заявляет о себе как о сущем, которое открыто в мир , открыто "другому", как о том, кто изначально находится в своеобразном "общении" с "другим" и "другими". Детский лепет свидетельствует о том, что первоначально мир дан, открыт "общему чувству", которое есть исходная форма расположения человека как Присутствия [10] .

Познавательный акт, моральное действие и практическая деятельность всегда уже как–то опосредованы рассудком, в то время как переживание человеком собственного присутствия в мире открывается ему непосредственно, на уровне чувства, настроения. Изменение настроения – это первое, что мы отмечаем при встрече с "другим", будь то человек, лес или море .

Итак, "другое" (сущее) первоначально даночеловеку (как в процессе его взросления, так и уже взрослому человеку) чувственно, то есть непосредственно. То, что есть для нас ближайшим образом, непосредственно, может быть определено как чувственно данное (как данное эйстетически [11] ). Оно и есть исходный материал для онтологического анализа.

Если первоначально мир как другое раскрыт Присутствию в некотором "общем чувстве" (которое не следует смешивать с эмоциональной реакцией на "внешние раздражители"), то онтологию, логос того, что есть в "есть" (а не в "что" переживаемого), можно определить как онтологию чувственной данности другого (онтологию "эйстетических данностей"). Но данность другого, что мы хотели бы подчеркнуть особо, в качестве своего априори предполагает Другое. Другое есть не только онто–логическая необходимость , условие возможности всякой данности, но еще и некоторый особенный, специфический опыт, особое расположение человека в мире , находясь в рамках которого, он оказывается поставлен "лицом к лицу", "один на один" с тем, «из чего» он присутствует в мире.

Если человек исходно находит себя в мире, в "другом" как его свидетель, то само это обнаружение мира происходит по–разному: 1) человек находит мир как "другое", 2) человек находит, обнаруживает в себе и в мире что–то Другое, другое оказывает–ся (показывает–ся) Другим, особенным, необыкновенным .

Данность "другого" предполагает Другое, в горизонте которого "другость" другого только и может быть открыта и дана. Данность сущего(другого) всегда "явна", данность Другого(присутствующего способом данности, открытости сущего) обычно скрыта. Однако "иногда", в особенных ситуациях, Другое, как условие возможности любой данности, открывается нам и оказывается не только тем, что дает возможность воспринимать/понимать «другое», но само становится беспредметным предметом нашего чувства. Следовательно, Другое открывается человеку "в" и "через" некие особенные ситуации и состояния.

В этом контексте становится понятно, что задавать онтолого–эстетические вопросы – это значит задавать вопросы об отношении "другого" к "Другому", то есть спрашивать о специфических способах данности особенного, "Другого" Присутствию. В случае данности "Другого–в–другом" встреченное нами "другое" есть феномен. Феномен событиен. Он не есть просто налично данное (не «что–то» "другое" как представление). Феномен выходит за рамки повседневности, повседневных, будничных расположений . Феномен (как то, что дано непроизвольно, что само заявило о себе) отсылает нас не "к нам" как субъектам видения (противодействуя объективации феномена в суждении), не к сущему (вещи, миру) как тому, что через определенные качества вызывает в нас то или иное чувство, а к чему–то третьему, к Другому как к тому самому, что делает вещь и ее чувство особенными . Ситуации, в которых мы имеем дело с феноменальными чувственными данностями суть эстетические ситуации.

Эстетические данности – это феноменальные данности, оказывающие "упорное сопротивление" любым попыткам их объективации и рационализации через приписывание субъекту, объекту или специфическому отношению субъекта к объекту. Исходным для онтологической интерпретации эстетического расположения будет не субъект–объектное отношение, а само Другое как то, что конституирует эти данности как особенные , "удивительные", "странные", "запоминающиеся" и т. д.

Теперь мы можем попытаться дать (в первом приближении) определение «эстетическому»: эстетическое – это особенное чувство, чувство, выделенное данностью в нем Другого. Или, иначе, эстетическое можно определить как событие индивидуации чувствуемого и чувствующего Другим. "Эстетическое" не есть для нас ни термин для прекрасных и возвышенных чувств и предметов (эстетика – наука о прекрасном и возвышенном), ни термин, обозначающий чувственную (низшую) ступень познания (эстетика – раздел теории познания [12] ). В нашем понимании "эстетическое" выходит далеко за рамки "науки о прекрасном", но при этом не может отождествляться с чувственным опытом как таковым ни в его гносеологической, ни в его онтологической трактовке. "Эстетическое" здесь – чувственная данность, в которой присутствует Другое . Иначе говоря, эстетическое – это не только особенное чувство, но и чувство особенного , Другого. Такое понимание эстетического не порывает с традицией (например, чувства прекрасного и возвышенного войдут в неклассическую эстетику как особенные чувства , как чувства, отмеченные печатью Другости) , но, удерживая с ней прочную связь, позволяет радикально трансформировать эту философскую дисциплину, переосмыслить традиционные эстетические категории (прекрасное, возвышенное, безобразное) и существенно расширить проблематику философской эстетики.

Эстетическая данность Другого обнаруживает себя как непроизвольная выделенность какого–то предмета и (или) чувства в потоке сменяющих друг друга образов и переживаний. Причем это «застревание» на каком–либо предмете (на образе, на сочетании образов) не поддается рациональному объяснению, демонстрируя тем самым свою событийную природу. Оказаться в эстетической ситуации – значит быть занятым чувством, которое не может быть сведено ни к его предметному содержанию, ни к качественным параметрам предмета как «причине» чувства. Если остановку нашего внимания на предмете и сопровождающие ее переживания удается свести к утилитарной, познавательной, этической или сакральной значимости предмета , то это свидетельствует об неэстетической природе переживаний . Эстетическое чувство есть чувство, которое имеет основания своей выделенности из потока переживаний в себе самом и не сводимо к данности предмета, сопровождающего это чувство. "В себе самом" – значит в Другом, благодаря его данности человеку, поскольку только что–то абсолютно иное (Другое) всему сущему "так–то и так–то" может сделать "что–то" самоценным, чем–то таким, чье присутствие значимо само по себе. А эстетический предмет и эстетическое чувство как раз таковы.