Коллектив авторов - История философии

В мировоззрении Сковороды значительное место занимают вопросы морали. Его моральные воззрения определялись созданной им антропологией и метафизикой. Этика Сковороды не является этикой творчества, это этика покорности тайным законам нашего духа. Моральное воодушевление здесь не столько движет человека вперед, сколько предопределяет его борьбу с самим собой. Моральный путь человека, его внутреннее устроение должны способствовать торжеству живущей в нем мистической силы. Эмпирические же силы в человеке потому и мешают его нравственному росту, что постоянно вводят его в заблуждение, запутывают. «Не вините мира», – восклицает философ, – корень греховности лежит в самом человеке и сатане». В глубине каждого человека есть тайный закон достижения нравственного совершенства, поэтому надо прежде всего «найти самого себя». Все страдания и муки проистекают только из того, что человек живет в противоречии со своим предназначением: «Какое мучение трудиться в несродном деле!», – восклицает философ. Сродность – центральное понятие его этики. Оно означает врожденное Божье благословение, тайный закон Бога. Императивом для философа является поиск внутри себя самого искры Божьей истины.

Философ очень остро и четко чувствовал силы, связывающие нас с эмпирическим миром и мешающие восходить к вечной правде. Преодоление зла возможно через преодоление его эмпирической стороны. Господь сотворил смерть и жизнь, добро и зло и слепил их воедино. Но чтобы в зле открылась спасительная сила, надо выйти из-под власти эмпирии, т. е. преодолеть ее духовно. Это путь духовно-нравственного преображения. Этический дуализм преодолевается через преображение видимого в невидимое, тварного в Божественное. Сковороде был присущ своего рода мистический оптимизм, обращенность к скрытому в мире свету.

Философия Сковороды – философия мистицизма, исходящая из твердого осознания того факта, что сущность бытия находится за пределами чувственной реальности. Будучи теистом, Сковорода вплотную подходит к пантеизму, но продолжает при этом придерживаться христианской метафизики, остающейся исходной основой его исканий. Сила Сковороды заключается в преодолении эмпиризма, в раскрытии неполноты и ограниченности чувственного бытия. В истории русской философии Сковороде принадлежит значительное место как первому представителю религиозной философии. Его учение является оригинальным явлением русской философской традиции.

XIX век в истории русской культуры уникален. Он не только органическое звено в цепи столетий, но и яркий взлет в духовном развитии России, труднообъяснимый с позиции эволюционной теории. Россия XIX в. – страна замедленного развития капитализма, идущая в кильватере европейского экономического процесса. Тем не менее ее культура указанного периода являет собой высочайший по качеству духовный взрыв, охватывающий многие стороны общественной жизни. Впечатляющие духовные результаты оказываются в противоречии с малоразвитыми (точнее, медленно развивающимися) общественными отношениями, тем самым убедительно свидетельствуя, что между общественным бытием и общественным сознанием нет линейной (вернее, прямолинейной) зависимости. Само общественное сознание (во всем многообразии его форм) становится катализатором общественного развития. Действительно, именно в XIX в. Россия дала миру великую литературу, искусство, науку, оказавшие впечатляющее воздействие на Европу, породила русскую интеллигенцию – феномен, который до сих пор является предметом дискуссий.

В этом органическом общекультурном подъеме России в XIX в. важное место занимает философия. На протяжении веков в России шел трудный процесс формирования философии как специфического мировоззрения и особой науки. Этот процесс осложнялся непростыми взаимоотношениями теологии и философии. Фактически вплоть до XVIII в. русское мировоззрение было теологично, богословские проблемы находились в центре мировоззренческих поисков.

В отличие от Европы философия в России (даже в виде «служанки богословия») трудно отвоевывала собственное предметное поле. Византийские традиции в русской культуре способствовали отрицательной оценке философии как антитезы истинной вере – православию, акцентировали внимание на имманентной еретичности философских учений, старались подчеркнуть латинство философских концепций, их инородное происхождение. Более того, рационализм философской рефлексии, последовательный логицизм обоснований, постоянная апелляция к Разуму как умопостигаемому фундаменту понимания оценивались в России как антитеза вере, как сомнение, если не опровержение, возможности единства простого человека с Богом, нищеты духа как механизма постижения Бога. В таком контексте философия сердца, отстаиваемая православием, органически противостояла европейской философии разума. В значительной степени из-за этого Россия достаточно поздно осмыслила потребность в европейских философских учениях: переводы великих античных философов начинают появляться здесь фактически только в XVII в. Примерно в это же время создаются и первые специальные учебные заведения, где философия (отделенная от богословия) становится обязательным предметом изучения. Этот поворот к философскому переосмыслению русского мировоззрения особенно интенсивно осу ществляется в XVIII в., приводя во второй его половине к появлению русской философской науки, имеющей собственное предметное поле и собственные методы его разработки. Результатом интенсивного философского развития становится рождение в XIX в. новых зрелых и интересных форм русского философствования. Однако и в XIX в. русский философский процесс имел свои специфические особенности, обусловленные сложившими историческими традициями.

Во-первых, это сложное переплетение теологической и философской проблематики, которое в конечном счете приводило к мощным интенциям религиозной философии. Укорененность в русском мировоззрении религиозного идеала порождала такие парадоксальные явления, как атеистическая вера: например, при ближайшем рассмотрении оказывалось, что последовательный атеист Чернышевский несет в себе отличительные черты верующего, но не в религиозный догмат, а в иной, материальный, социальный, социалистический мир.

Во-вторых, русская жизнь XIX в. была социально динамичной, контрастной, связанной с общественными конфликтами и трудностями человеческой самоидентификации. Авторитарный государственный строй, создаваемый на рабском труде подавляющего большинства населения, чреват социальными катаклизмами, заброшенностью человека и мучительными поисками гармонии мира. Отсюда в значительной степени происходит экзистенциальный характер русского философствования, стремление увидеть в человеке альфу и омегу философского знания (причем в разной интерпретации – материалистической, идеалистической, религиозной, позитивистской и т. д.). Это был, так сказать, «социальный экзистенциализм», в котором на первый план выдвигались общественные проблемы бытия человека, связанные с противоречиями экономического развития, сословным неравенством, тягостными политическими реалиями авторитарного государства. Поэтому властителями дум в России чаще всего были радикальные (но не всегда революционные, особенно в том примитивном понимании, которое сложилось в советской историографии) мыслители.