Апполон Карелин - Государство и анархисты (старая орфография)

Это не все еще. Правительство, являясь, какъ мы знаемъ, самодовлѣющей группой эксплуататоровъ, можетъ стать въ нѣкоторыхъ случаяхъ въ матеріальный антагонизмъ съ другими группами послѣднихъ. Правители могутъ, напримѣръ, разорять населеніе податями. Они могутъ принудить эксплуататоровъ довольствоваться меньшей прибылью, отбирая у населенія тѣ деньги, которыя оно могло бы употребить на покупку продуктовъ, изготовляемыхъ въ хозяйствахъ эксплуататоровъ. Правители могутъ грабить и эксплуататоровъ.

Такіе правители наживаютъ среди капиталистовъ не враговъ правительства вообще, а враговъ даннаго правительства, и у эксплуататоровъ является желаніе замѣнить данныхъ правителей новыми.

Если же сама форма организаціи правительства такова, что составъ правителей не можетъ быть измѣненъ по желанію недовольныхъ имъ капиталистовъ, то послѣдніе начинаютъ добиваться другой формы такой организаціи, чаще всего выборнаго правительства.

Эксплуататоры капиталисты не прочь дружить въ этихъ случаяхъ и съ соціалистами, если послѣдніе, довольствуясь своими минимальными программами, или точнѣе довольствуясь попытками осуществить эти программы, откладываютъ соціалистическій переворотъ въ долгій ящикъ и высказываются за необходимость государства, его принудительной власти.

Въ концѣ 1917-го года во главѣ русскаго правительства стали соціалистическія партіи соціалъ-демократовъ, назвавшихъ себя коммунистами и такъ называемыхъ "лѣвыхъ " соціалистовъ-революціонеровъ скоро, впрочемъ ушедшихъ изъ правительства. Правительство соціалъ-демократовъ издало законъ о передачѣ крестьянству въ трудовое пользованіе земли и сельскаго инвентаря, вмѣстѣ съ усадьбами крупныхъ землевладѣльцевъ. Безъ изданія такого закона правительство не могло бы держаться.

Тѣмъ не менѣе, понимая, что государство не мыслимо, разъ общежитіе не разбито на классы, это правительство, не смотря на вражду къ буржуазіи, оставило неприкосновенной собственность на средства производства и только въ случаяхъ задолженности буржуазныхъ предпріятій казнѣ и неповиновенія отдѣльныхъ капиталистовъ распоряженіямь правительства, конфисковало предпріятія въ "собственность" Русской республики.

Законъ, — это воля правителей, выраженная въ опредѣленной формѣ и опредѣленнымъ образомъ опубликованная, а совокупность законовъ опредѣляющихъ, въ і) кто властвуетъ, во 2) кто исполняетъ приказы правителей, въ 3) кто долженъ имъ подчиняться, въ 4) какова дѣятельность и предѣлы власти, — называется государственнымъ правомъ.

Сила и только одна она опредѣляетъ, кто будетъ властвовать, кто будетъ подчиняться и какъ велика будетъ власть.

Законы государственнаго права порождены силой, силой же и поддерживаются. Тяготѣющая надъ массами населенія власть держится насиліемъ и не мыслима безъ такой опоры.

Господство однихъ, подчиненіе другихъ, такой общественный строй глубоко унизителенъ, обиденъ и тяжелъ для подданныхъ.

Дѣло въ томъ, что на основаніи закона, то есть, своей воли, правители мучатъ и тѣхъ, кто не хочетъ имъ подчиняться, такъ какъ считаетъ ихъ безчестными и глупыми людьми.

Управленіе, правительство, господство, это — всегда ограниченіе свободы и исторія учитъ насъ, что нѣтъ такого положенія, при которомъ, хотя бы въ небольшой части подданныхъ, не пробуждалось чувство человѣческаго достоинства, замиралъ всякій протестъ противъ этого господства.

Государство, правители, власть, законъ все это управленіе одними людьми другихъ. Принципъ же власти "въ примѣненіи къ людямъ, достигшимъ совершеннолѣтія, становится, по словамъ М. А. Бакунина, — чѣмъ то чудовищнымъ, явнымъ отрицаніемъ человѣчности, источникомъ рабства и нравственной и умственной развращенности".

"Управленіе людьми посредствомъ людей есть рабство", говорилъ Прудонъ. Правленіе, это, — "подчиненіе нападающаго индивида чужой, не его собственной волѣ", "правленіе есть насиліе", "сущность правленія заключается въ нападеніи, въ захватѣ". (В. Тэкеръ).

Государственное право не только запрещаетъ людямъ дѣлать то, что они хотятъ, но принуждаютъ ихъ дѣлать то, чего они не хотятъ дѣлать.

Подъ угрозой тяжелаго наказанія — мученія, гражданинъ не можетъ отказаться отъ солдатской службы, хотя бы убійство на войнѣ ни чѣмъ не отличалось для него отъ простого убійства, хотя бы нахожденіе въ рядахъ солдатъ означало для него — быть палачемъ и готовиться къ палачеству". Подъ угрозой наказанія, онъ не можетъ отказаться быть присяжнымъ засѣдателемъ, хотя бы считалъ судъ безсмысленной комедіей, а налагаемыя судьями наказаніями — подлымъ варварствомъ. Подъ угрозой наказанія, гражданинъ обязанъ платить подати, хотя его дѣтямъ нечего ѣсть и т. д. и т. д..

Вообще же государство, это — "воплощеніе принципа нападенія въ одной личности или въ бандѣ людей, дерзающихъ дѣйствовать въ качествѣ представителей или господъ всего народа, живущаго на данной территоріи". (В. Тэкеръ).

Государственное право лишаетъ свободы всѣхъ, кромѣ немногихъ правителей, да и тѣ, оберегая свою власть, опутываютъ, себя своими же постановленіями. Но всѣ эти постановленія, всѣ законы, нарушаются правителями каждый разъ, когда имъ выгодно нарушить ихъ. Эти постановленія — законы въ значительной степени являются лицемѣрной маской правителей, дающей имъ возможность говорить о своемъ подчиненіи законамъ. Какъ будто законы — не ихъ законы, не ихъ измышленія, не ихъ приказъ. Правители имѣютъ столько правъ, сколько силы и они стараются увеличить свою силу. Власть можетъ быть ограничена силою подданныхъ или даже ошибочнымъ предположеніемъ правителей, что подданные — сильны.

Нѣтъ основаній считать серьезными доводы правовѣдовъ, восхищающихся правовыми государствами съ якобы ограниченной властью правителей. Въ сущности, правовыя государства лучше неправовыхъ только для богатыхъ и отчасти для образованныхъ группъ населенія, но не для трудящихся массъ. Для нихъ всѣ государства — хранители не права, а безправія.

Блестящій юристъ, знатокъ государственнаго права, оксфордскій профессоръ А. В. Дайси, намѣчая характерныя черты правового государства, говоритъ, что "господство права означаетъ: во 2) безусловно "верховенство или преобладаніе закона въ противоположность произвольной власти" и "во 2 )господство права означаетъ равенство передъ закономъ или одинаковое подчиненіе всѣхъ классовъ общества обыкновенному закону, примѣняемому обыкновенными судами".

Все это не очень утѣшительно. Не говоря даже о томъ, что законъ, которому будто бы принадлежитъ верховенство въ правовомъ государствѣ, можетъ быть никуда негоденъ, несправедливъ, жестокъ, отражать не только интересы какого либо одного класса, но и всю низменность ума и морали своихъ творцевъ; не говоря уже о томъ, что само примѣненіе закона людьми не свободно отъ отпечатка нѣкотораго произвола, неизбѣжнаго при наличности классовыхъ симпатій и антипатій, не говоря о томъ, что законъ является окаменелымъ приказомъ, замѣтимъ, что для общежитія нѣтъ смысла противополагать одному злу — то есть, "произволу власти" — другое зло, то есть законъ, который является "отвердѣлымъ произволомъ власти". Нѣтъ смысла потому, что первому и второму злу можно противопоставить добро — отсутствіе власти.