Витольд Шабловский - Танцующие медведи. Опыт обретения свободы

Поэтому я уже правда больше не могу. Прихожу в музей, чтобы успокоиться. И говорю: “Товарищ Сталин, я знаю, вы бы это оценили”. И помогает. Обычно через несколько дней после такого успокоения Сталин мне снится – я уже вам рассказывала: посмотрит, усы подкрутит и выходит.

С моим отношением к мужчинам я тоже не в ту эпоху попала. Знаете, в Советском Союзе не было секса. Была половая жизнь. Не было того, что сейчас молодежь по телевизору смотрит. Всяких этих клипов и голых, простите, задниц. Если кто-то кого-то целовал или легонько гладил по плечу, этого уже было достаточно. Женщина должна была быть хорошей работницей, одеваться и вести себя скромно. И когда я смотрю на нынешних девушек, то тоже иду в музей. И говорю: “Товарищ Сталин, вам бы тоже не понравилось”. И снова помогает.

Пьяниц не люблю. И наркоманов. Наш президент меня раздражает, зачем он Россию дразнит? Ясно же, что даже с медведем можно договориться. Но Саакашвили уперся, мол, он – с Россией под боком – устроит тут вторую Америку. Из-за него у нас была война и наверняка еще будет. Во время войны музей закрыли, и я приходила в парк, к памятнику, и говорила: “Товарищ Сталин, вы бы тут всех скрутили в бараний рог, и был бы порядок”.

А иногда я прихожу и говорю ему так: “Будь вы живы, может, мы были бы вместе. Вам бы со мной хорошо жилось. Готовить умею, веселая я, пою хорошо”. И мечтаю, как чудесно быть женой Сталина. Но потом такие мысли из головы выбрасываю. Веду себя как идиотка. Сталин умер. Коммунизм рухнул. Было, прошло, до свидания.

Если он мне в такие дни снится, то я держу себя с ним холодно и строго.

Натия Йолдбори: Сын, будь как Сталин

Моя мама говорила: “Доченька, не ходи на эту работу. Сталин, конечно, был великим человеком. Но сегодня все это плохо выглядит в документах. Захочешь когда-нибудь другую работу – а не дадут. Да и перед людьми стыдно там работать”.

Но у меня маленький сын, и мне нужны были деньги. В Гори у человека с амбициями нет выбора. Ты можешь преподавать в школе. Идти в администрацию. Или в Сталин-лэнд – так некоторые называют наш музей. Особенно молодые любят посмеяться. Женщин, которые там работают, называют “сталиновками”. Или “весталками”, потому что якобы они бдят, чтобы не погас огонь коммунизма. Я к этому отношусь спокойно, хотя вижу, что для большинства людей в Гори мир рухнул с развалом СССР. У одной моей старшей подруги в сталинские годы убили обоих дедушек, а она все равно его защищает и любит.

Я коммунизма почти не помню. Сама я родилась, когда он уже подходил к концу. Помню по телевизору танки в Вильнюсе. Когда мы получили независимость, я пошла с папой и с грузинским флагом на главную площадь города. Прекрасные воспоминания.

Папа быстро раскусил новые времена. Заставил меня учить английский, когда мне было всего семь лет. Благодаря знанию английского я получила работу в музее. Язык знаем только я и еще одна сотрудница. Из-за этого у нас больше всего групп, а эти дамы, сильнее всего в Сталина влюбленные, сидят и варят себе кофе. А зарплата у нас потом одинаковая, но я не жалуюсь. Главное, что у меня есть работа.

Мой сын не знает по-русски ни слова. С детского сада у него английский. Это будет уже совсем другое поколение. Сталин? Чистая абстракция.

Что я думаю о Сталине? Здесь, в Гори, есть такой обычай: родители или дедушка с бабушкой приводят детей в музей и о нем рассказывают. Я тоже своего оболтуса привела. И сказала ему так, как пишут в этих американских учебниках успеха: “Ему жилось гораздо хуже, чем тебе. Отец пил, халупа разваливалась, а друзья бездельничали. Но он умел работать. Благодаря этому спустя годы правил всем миром. Если будешь учиться, ты тоже много добьешься”.

Анна Ткабладзе: Раздел Польши мы бойкотируем

Здесь лежат его любимые папиросы. Здесь часы, которые он получил от матери. Он был хорошим сыном. Нежным мужем. Любящим отцом. О своих сотрудниках заботился как о детях.

Сегодня говорят, что он был плохим человеком. А у нас в архиве есть фотографии, как он летом яблони сажал. Я думаю, плохой человек предпочел бы кого-нибудь убить или побить, а не деревья сажать. Вы все о своем. Убил миллионы? Нет тому никаких доказательств. Все документы подделал Берия. Сталин совершил только одну ошибку: он был слишком добрым. Слишком доверял людям.

Всего этого я не могу объяснить туристам. Дирекция пишет нам сценарии экскурсий. Что в них? То, что я говорила: он был хорошим сыном, нежным мужем. Можем еще вспомнить, что он победил фашизм. Но больше ничего. Убийства? Вы мне начинаете надоедать. У нас тут негласное правило: если какой-нибудь турист нас по-настоящему достает, мы можем выйти из музея и с ним поспорить. Но сейчас мы в музее, и я вынуждена придерживаться сценария.

Даже плакат о пакте Молотова – Риббентропа нам повесили. Разумеется, лживый. Потому что для Польши это был, конечно, плохой пакт. Но СССР он дал несколько лет на вооружение. И только благодаря ему фашизм был побежден. А нам велено говорить о так называемом разделе Польши [38]. Поэтому мы обходим плакат стороной. Вот такой наш тихий бойкот.

Скажу честно. Я не знаю, что думать о поляках. С одной стороны, когда здесь была война с Россией, вы нам очень помогли. Грузовики с одеждой и едой каждый день сюда приезжали.

Но никто не придирается так, как вы. Обычно люди идут, с интересом слушают, а поляки кричат на меня так, словно я сама Сталин и вашу Польшу делила. А теперь еще говорят, что Польша будет помогать переделывать музей Сталина в Музей борьбы с коммунизмом. Если это правда, то весь Гори встанет. Потому что у нас тут ничего, кроме нашего Сталина, нету.

IX. Танцующие медведи

Завидев человека, они встают на задние лапы и начинают раскачиваться из стороны в сторону. Словно выпрашивают – как когда-то – хлеб, конфетку, глоток пива, ласку, освобождение от боли. Боли, которой им уже давно никто не причиняет. Сметем капитализм

Потому что правительство нам урезает зарплаты, а себе нет.

Потому что Германия превратила Грецию в свою вотчину. Зарабатывает здесь миллиарды и еще смеет нас критиковать.

Потому что не для того мы придумали демократию, чтобы кто-то принимал решения за нашей спиной.

Потому что к черту капитализм. Мы запустили лавину, которая его сметет.

Март 2010-го, уже несколько недель центр Афин постоянно блокируют демонстранты. Учителя, медсестры, судостроители, машинисты, анархисты. Торговцы плечом к плечу с работниками автозаправок. Белые воротнички бок о бок с бритыми наголо панками.

– Вместо того чтобы затянуть пояс потуже, все радостно вышли на улицу, – удивляется поляк Яцек, у которого в Греции фирма типа импорт-экспорт. – Судно под названием “Греция” тонет. Правительство пытается его спасти: повышает НДС, цены на бензин, урезает зарплаты и премии бюджетникам. Но греки вместо сотрудничества с ним устраивают всеобщую забастовку. И теряют еще миллионы евро.