Макс Вебер - Власть и политика [сборник]

Процессы и регулярности, которые, будучи непонятными, в нашем смысле слова, не называются «социологическими фактами» или правилами, конечно, не становятся из-за этого менее важными. В том числе и для социологии, в том смысле, в каком она здесь понимается (ибо мы ограничиваемся «понимающей социологией», которая никому не может и не должна быть навязана). Однако такие процессы и регулярности – и в методическом отношении это совершенно неизбежно – занимают совершенно иное место, чем доступное пониманию действование, а именно, место его «условий», «поводов», «помех», «благоприятных обстоятельств».

Действованием в смысле понятной по смыслу ориентации собственного поведения [действуюшего] мы всегда будем называть только поведение одного или нескольких отдельных лиц.

Для других познавательных целей может быть полезным и нужным понимать отдельного индивида, например, как обобществление «клеток» или как комплекс биохимических реакций, или рассматривать его «психическую» жизнь как конституированную отдельными элементами (как бы их ни квалифицировать). Так приобретается, несомненно, ценное знание (каузальные правила). Однако мы не понимаем выраженное в правилах поведение этих элементов. Так же обстоит дело и с психическими элементами, и даже чем более точно они будут постигаться естественно-научным образом, тем меньше [мы будем их понимать]: истолкование, исходящее из предполагаемого смысла, здесь вообще невозможно. Но для социологии (в нашем смысле слова, а равным образом и для истории) именно смысловая связь действования является объектом постижения. Мы можем (по крайней мере, в принципе) попытаться наблюдать или даже, исходя из наблюдений, прояснять для себя поведение физиологических единиц, например, клеток или каких-нибудь психических элементов, [мы можем] найти их правила («законы») и с помощью последних каузально «объяснить» отдельные процессы, т. е. подвести их под правила. Однако истолкование действования лишь в той же самой мере и лишь в том же самом смысле принимает в расчет эти факты и правила, как и любые другие (например, физические, астрономические, геологические, метеорологические, географические, ботанические, зоологические, физиологические, анатомические, чуждые смыслу психопатологические факты или естественно-научные условия технических фактов).

С другой стороны, для иных (например, юридических) познавательных целей или для целей практических может оказаться целесообразным и прямо-таки неизбежным рассматривать социальные образования ([например] «государство», «товарищество», «акционерное общество», «фонд» ) точно так же, как рассматриваются отдельные индивиды (например, как носителей прав и обязанностей или как субъекты юридически релевантных действий). Напротив, для понимающего истолкования действования в социологии эти образования суть исключительно процессы и связи специфических действий отдельных людей, так как только эти последние являются для нас понятными носителями осмысленно ориентированного действования. Тем не менее социология ввиду своих познавательных целей не может, например, игнорировать эти коллективные мыслительные образования, полученные благодаря другим способам рассмотрения. Ибо [ее] истолкование действования имеет отношение к этим коллективным понятиям в следующих трех аспектах: а) сама она часто бывает вынуждена работать с весьма сходными (а иногда точно так же и называемыми) коллективными понятиями, чтобы вообще иметь [хоть какую-то] понятную терминологию. Например, как на языке юристов, так и в обыденном языке [термин] «государство» означает и правовое понятие, и те фактические социальные действования, для которых должны иметь значимость [170]юридические правила. Для социологии в «государство» как факт не обязательно включаются только юридически релевантные составляющие, не обязательно именно они. И, во всяком случае, для нее не существует никакой «действующей» коллективной личности.

Если она говорит о «государстве» или «нации», или «акционерном обществе», или «семье», или «армейском корпусе», или о сходных «образованиях», то понимает под этим исключительно некоторое определенное социальное действование отдельных людей, фактическое или сконструированное как возможное, т. е. юридическому понятию, которое она использует ввиду его точности и привычности, она приписывает совершенно иной смысл. – b) истолкование действования должно принять во внимание следующий фундаментально важный факт: коллективные образования, которые имеются в повседневном мышлении или мышлении юридическом (или другой дисциплины) суть представления в головах реальных людей (не только судей и чиновников, но и «публики») о чем-то отчасти сущем, отчасти долженствующем иметь значимость, на которые ориентируется их действование, и как таковые они имеют мощное, часто прямо-таки преобладающее каузальное значение для того, каким образом протекает действование реальных людей. Прежде всего – как представления о долженствующем иметь значимость (или не иметь ее). (Поэтому современное государство в значительной степени существует именно таким образом – как комплекс специфического совместного действования людей, потому что определенные люди ориентируют свое действование на представление, что государство существует или должно таким образом существовать, т. е. что порядки такого юридически ориентированного рода имеют значимость. Об этом мы еще скажем ниже.) Хотя, согласно собственно социологической терминологии (см. пункт a), и можно было бы полностью элиминировать эти понятия, используемые в обычном языке не только применительно к юридическому долженствованию значимости , но и применительно к реальным событиям, и заменить их совершенно новообразованными словами (хотя это и было бы крайним и, в основном, излишним педантизмом), однако, что касается данного важного положения дел, даже это, конечно, исключено. – c) Метод так называемой «органической» социологии (ее классический тип – замечательная книга Шеффле [Schäf e] «Bau und Leben des sozialen Körpers») пытается объяснить совместное общественное действование, исходя из «целого» (например, «народного хозяйства» ), в рамках которого отдельный человек и его поведение затем объясняются подобно тому, как, например, физиология объясняет положение органа тела в «хозяйстве» организма (т. е. с точки зрения его сохранения). (Ср. знаменитое высказывание в лекции одного физиолога: «§ х: Селезенка. О селезенке, господа, мы ничего не знаем. Вот и все о селезенке!» На самом деле, этот физиолог «знал» о селезенке довольно много: ее местоположение, величину, форму и т. д. – он только не мог указать ее «функцию», и эту свою неспособность называл «незнанием».) Насколько такого рода функциональное рассмотрение « частей» « целого» должно (всенепременно) иметь ключевое значение в других дисциплинах, мы здесь обсуждать не намерены – известно, что биохимическое и биомеханическое рассмотрение не могло бы, в принципе, довольствоваться [только] этим [методом]. Для истолковывающей социологии такой способ выражения может служить 1. Целям практической наглядности и предварительной ориентации (в этой функции он может быть в высшей степени полезен и нужен, однако, при чрезмерно завышенной оценке его познавательной ценности и ложном реализме понятий он может также оказаться очень вредным). 2. При определенных обстоятельствах только он может помочь нам выявить то социальное действование, истолковывающее понимание которого важно для объяснения определенной связи. Но в этом пункте только начинается работа социологии (в нашем смысле слова). При [рассмотрении] «социальных образований» (в противоположность «организмам») мы в состоянии, помимо простой констатации функциональных связей и правил («законов»), достичь еще кое-чего, что совершенно недоступно никакой «естественной науке» (поскольку она устанавливает каузальные правила для процессов и образований и выводит из них «объяснения» отдельных событий), а именно, « понять» поведение отдельных участников, тогда как поведение, например, клеток мы не «понимаем», но можем только функционально постигнуть, а затем констатировать в соответствии с правилами его протекания. Этот добавочный результат понимающего объяснения в сравнении с наблюдающим куплен, конечно, ценой того, что результаты, которые можно получить путем истолкования, носят существенно более гипотетический и фрагментарный характер. Однако именно этот [добавочный результат] и специфичен для социологического познания.