Моше Левин - Советский век

Отмечая резкий рост арестов с 1930 г. и далее, мы можем на законном основании за 1921-1929 гг. выделить цифры из жертв именно «сталинизма». В 1929-м арестов производилось больше, чем за предыдущий год, число случаев достигло 54 211, причем было вынесено 2109 смертных приговоров. Но эти цифры много меньше сведений за следующий год, когда произвели 282 926 арестов и вынесли до 20 201 [57] 57 См.: Курашвили Б.П. Историческая логика сталинизма. - М., 1996. смертных приговоров.

Мы также располагаем другими данными. По расчетам КГБ, сделанным при Хрущеве, за 1930-1953 гг. «за контрреволюционные преступления» было арестовано 3 777 380 человек, число смертных приговоров достигло 700 тысяч - большей частью в период репрессий 1937-1938 годов.

Интенсивность преследований, объявление преступной деятельности, которая ранее считалась законной, и раздувание числа заведомо фиктивных преступлений, без сомнения, являются показателями «социального мира», достигнутого системой, и уровня спокойствия, царившего в стране. Но, несмотря на волну репрессий в 1928-м и, особенно, в 1929 г. в целом цифра за 1921-1929 гг. ниже - или только слегка выше - цифры за один лишь 1930 год.

В первой половине 1953 г. репрессии неожиданно приостановили, и цифра этого года оказалась сравнительно не большой: 8403 ареста, 7894 приговора к тюремному заключению на различные сроки, 38 - к высылке или депортации, 273 «прочих» и 198 смертных приговоров. К моменту смерти Сталина в лагерях и тюрьмах все еще находилось 600 тысяч политических заключенных. К концу 1954 г. их число уменьшилось до 474 950 человек.

По инициативе Хрущева режим стал пересматривать сталинскую политику террора.

Согласно некоторым оценкам, с 1934 по 1953 г. около 1,6 миллиона заключенных, включая уголовников, умерло в неволе. Среди политических заключенных смертность оказалась несколько выше: 0,5 миллиона за 20 лет. Таким образом, за период в 33 года около 4 миллионов человек были приговорены за политические преступления, 20 % из них расстреляны, в основном после 1930 года.

Детальная оценка других жертв Сталина более трудна, но, тем не менее, имеются надежные данные.

В 1930-1932 гг. примерно 1,8 миллиона крестьян, объявленных кулаками, были сосланы в специальные «районы поселения» (кулацкая ссылка) под надзор секретных служб. К началу 1932 г. их там оставалось 1,3 миллиона, остальные 0,5 миллиона умерли, бежали или были освобождены после пересмотра приговора. С 1932 по 1940 г. в «кулацких поселениях» зарегистрировано 230 тысяч рождений и 389 521 смерть; 629 042 человека бежали, из которых 235 521 были пойманы и возвращены в свои поселения. С 1935 г. уровень рождаемости превысил уровень смертности: с 1932 по 1934 г. зарегистрировано 49 168 рождений и 271367 смертей, а с 1935 по 1940 г. отмечено 181 090 рождений против 108 154 смертей [58] 58 См.: Курашвили Б.П. Там же. С. 161-162; ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 89. Л. 205, 216. .

Не вдаваясь в подробности, можно добавить, что основная масса кулаков не погибла. Многие бежали из своих деревень и рассеялись по всей стране среди русских и украинцев. Они завербовались на громадные стройки первой пятилетки, где постоянно не хватало рабочих рук и где готовы были взять каждого, не задавая слишком много вопросов. Ссыльные постепенно вновь обретали свои права, и их дела закрывались. Некоторые нашли выход в службе в армии, другие были просто реабилитированы. К 1948 г. кулацкие поселенческие колонии под надзором тайной полиции были ликвидированы.

Таким образом, мы имеем дело со значительным числом жертв террора, и эту цифру нет нужды раздувать, фальсифицировать или манипулировать ею. Остается прибавить к этому мартирологу еще одну печальную категорию: демографические потери в широком смысле. Желающим представить себе сложнейшую динамику происходящего в этом отношении в России за период между двумя мировыми войнами - 1914-1945 гг. - рекомендуем познакомиться с прекрасной работой крупнейшего специалиста в области исторической демографии Роберта Дэвиса [59] 59 Davies R.W. Soviet Economic Development from Lenin to Khrushchev. Cambridge, 1998. .

Цифры, приведенные Дэвисом, относятся к истории населения России за весь указанный период, но фаза сталинизма в них ясно различима. В России - СССР воевали два мира, и Гражданская война принесла с собой больше демографических потерь (или недостатка населения), чем что-либо иное. Они измеряются «избытком смертей» насильственных, от голода, эпидемий, временными спадами уровня рождаемости. За Первую мировую и Гражданскую войны «избыток смертей» оценивался в 16 миллионов, а недостаток рождаемости - примерно в 10 миллионов. За Вторую мировую войну - 26-27 миллионов и 12 миллионов соответственно. Сталинская индустриализация также привела к «избытку смертей» порядка 10 миллионов или более, многие из которых следует отнести насчет голода 1933 года.

Таким образом, общие потери населения с 1914-го по 1945-й от преждевременных смертей и недостатка рождаемости возрастают до 74 миллионов: 26 миллионов в 1914-1922 гг., 38 миллионов - за 1941-1945 гг. и 10 миллионов в мирное время.

Дэвис не приводит цифры дефицита рождаемости за последний период, но его работа помогает нам произвести фиктивный расчет за весь период, в который «коммунизм» упражнялся в кровопускании. Но на заявление, что у его двери лежит 80 миллионов трупов, мы можем с удивлением спросить: почему не в два раза больше?

Мы исследуем единый механизм, и читателю не следует приходить в отчаяние от его сложности (простота часто является следствием мастерской разработки деталей). В конце концов, при всем стремлении напустить как можно больше административного тумана, он оказывается не столь уж непроницаемым. Сравнение советской и прочих бюрократий может смутить, но результаты ее функционирования оказываются блестящими - и иногда просто удивительными

После окончания войны страна была истощена. Обширные территории, на которых происходили военные действия или подвергнувшиеся оккупации, стояли опустошенными. На освобожденных землях не существовало ни экономической жизни, ни управления. Предстояло полностью реконструировать советскую систему, не имея экономической базы, с населением, изобиловавшем бывшими коллаборационистами. Я ограничусь рассмотрением одной стороны восстановления советской системы в этих регионах.

Первостепенной задачей стал подбор кадров для освобожденных территорий, и в условиях полнейшего хаоса ее надо было решить. Вновь назначенный персонал несколько раз меняли по причине его ненадежности, некомпетентности, а иногда из-за того, что в администрацию проникали криминальные элементы. Кадры из районов, не оккупированных немцами, часто не отвечали необходимым требованиям и всеми силами стремились оставить сложную работу и вернуться домой. На Украине, в Литве и Латвии советская армия и силы госбезопасности столкнулись с сильным сопротивлением националистических партизанских отрядов; в упорных боях обе стороны несли тяжелые потери. Режиму требовались и время, и большие усилия для того, чтобы подавить инсургентов. Но в конце концов работа пошла, заводы восстановили. Жизнь медленно возвращалась к нормальному ритму.