Вадим Поляковский - Иллюзии свобод и горькая действительность

«Тайм» приводит слова своего чикагского корреспондента Роберта Вурмстедта, который некогда был добровольцем «корпуса мира»: «Бедность в негритянских и пуэрториканских районах чикагского Уэст-Сайда страшнее той бедности, которую я наблюдал в Западной Африке. Там людьми движут сильные традиционные ценности. Они не живут в постоянном страхе перед насилием, паразитами и пожарами. Там вы не сталкиваетесь с таким чувством отчаяния и безысходности, как в американских гетто».

Отчаянием и безысходностью веет от приводимых в статье слов Дональда Уильямса 29 лет, знающего — «Тайм» делает упор на этом,— что такое наркотики, живущего в Гарлеме и попрошайничающего на улицах Нью-Йорка.

— Я ни во что не верю. Перед вами обломок человека на грани безумия. И с каждым днем становится не лучше, а хуже.

«Несмотря на некоторые успехи объявленной Линдоном Джонсоном «войны против бедности»,— говорится в заключение статьи,— все хорошо помнят, что средства, выделенные в соответствии с этой программой, зачастую оседали в карманах тех, кто должен был ее осуществлять,— уполномоченных, инспекторов социального обеспечения, призванных заботиться о бедняках. Любая обширная программа стимулирования всей экономики в целях быстрого сокращения безработицы привела бы лишь к стремительному росту инфляции. И первой ее жертвой стал бы люмпен-пролетариат. Всеобъемлющего решения сложной проблемы отверженных не существует...»

Когда речь заходит о Гарлеме, перед глазами встает море трущоб, плотно населенных едва ли не самыми обездоленными и бесправными в мире людьми — жителями самой богатой капиталистической страны. Гарлем стал синонимом расового гнета, беспощадной эксплуатации, как во времена рабовладения, попрания человеческого достоинства и элементарных прав. Гарлем — гигантское гетто, куда согнаны чернокожие рабы Америки XX в. Немало их, а также других париев и в Бронксе, рассказ о котором на страницах парижского еженедельника «Нувель обсерватер» ведет Бенжамен Легран.

...Бронкс — один из пяти районов Нью-Йорка — примыкает к центральному — Манхэттену. И это чувствуешь, спустившись в метро. Стены и окна вагонов испещрены разноцветными надписями и рисунками — на них весь Бронкс. Дети гетто покрыли своими именами, кличками, названиями улиц быстро несущиеся поезда, наполненные пассажирами. Это бесчисленные послания мальчиков и девочек, обращенные к богачам, которые живут в сверкающем Манхэттене. В них крик души мексиканских и пуэрториканских детей.

«Богачи с четырехсотметрового небоскреба Международного торгового центра не спускаются в метро и потому не могут взирать на эти надписи — беззвучное выражение бунта. Они управляют, программируют, принимают решения, даже не желая взглянуть на этот крах Америки — на Бронкс, огромный, как Париж, где нищета — обыденное явление. Бронкс привык голодать. Бронкс не верит в обещания лучшей жизни» — так начинает свой рассказ Легран.

Разнообразных социальных служб здесь больше, чем в любом другом районе Нью-Йорка. Зачем? Только для того, чтобы зафиксировать агонию общества? Молодые пуэрториканцы называют эти службы грифами-могильщиками.

Автор рисует мрачную картину: целые кварталы покинутых и разрушающихся домов, заброшенные или сгоревшие магазины, горы мусора, тротуары, усыпанные битым стеклом и жестяными банками, — город как будто после налета бомбардировщиков. И в таких условиях живет более миллиона человек. Пуэрториканцы и негры занимают южную и центральную часть Бронкса, но они проникают и в районы, где пока еще обитают евреи, итальянцы, ирландцы. Здесь единственная уцелевшая торговая улица Фордхэм-роуд, где детским глазам из гетто предстают витрины с товарами «американской мечты».

— Мне повезло, что я жив, мне просто повезло,— это первые слова, которые Легран услышал от Пумы. Пуме 21 год, он родился на улице, где из каждых четырех домов три — разрушенные. Он не любит свое прошлое и не любит вспоминать то, как он стал тем, кто есть теперь,— подметальщиком улиц.

— Можно вырвать малыша из гетто, но гетто из него никогда не вырвешь,— говорит Леграну Пума. Слишком много молодых ребят погибло у него на глазах или оказалось за тюремной решеткой системы, подвергающей геноциду целый народ, жертвами которого стали прежде всего дети.

Как явствует из статьи, Пума возмущен полицейскими репрессиями. Его мнение разделяет Джек О’Рейли, который служит в 42-м полицейском участке сотрудником специального подразделения, занимающегося предупреждением преступлений. По его словам, городские власти предали забвению этот район. Ответственность также ложится на домовладельцев. Поселяющаяся здесь пуэрториканская или негритянская семья через несколько месяцев из-за безработицы, болезни или по другим причинам оказывается без денег и ей нечем платить за квартиру. Домовладелец перекрывает водопровод, отключает газ, электричество. Семью выбрасывают на улицу, а квартира подвергается грабежу. Наркоманы или просто люди, желающие раздобыть немного денег, срывают и продают трубы, оконные рамы идут на дрова, короче, дому приходит конец. Случается, что сам домовладелец платит какому-нибудь наркоману 20 долл., чтобы тот поджег его собственность. В результате он получает кругленькую сумму от страховой компании и продает участок, на котором стоял дом.

Легран пишет далее, что в Бронксе даже те, кто не попал в лапы черной нужды, питаются плохо. Почти все продовольственные магазины исчезли, а в тех, что остались,— гнилые овощи и фрукты, мясо, облепленное мухами, протухшая рыба. Целы лишь винные магазины с железными решетками и пуленепробиваемыми стеклами в дверях и окнах. Зато процветают здесь всевозможные поставщики «духовной» пищи. Странные лавчонки — так называемые «ботаникас»,— где магия соседствует с религией: статуэтки святых и амулеты, портреты Христа, выполненные светящимися красками, снадобья от всех болезней.

У врачей в Бронксе много работы. Все больницы переполнены, в частности, подростками, умирающими от чрезмерного употребления наркотиков или от ножевых ран. Школы подают тревожные сигналы об ужасающем числе нарушений психики и о других серьезных заболеваниях детей.

Доктор Файнберг, один из директоров детской психиатрической больницы в Бронксе, сказал Леграну с тревогой: «В Бронксе насчитывается более 500 тысяч детей, из них психических больных — 50 тысяч. Еще 5 тысяч находятся в таком состоянии, что помешательство может толкнуть их на убийство».

«Как описать этот ужас? То, что видишь, проезжая через Бронкс в метро или на машине,— это руины улиц и человеческие руины» — так заканчивает статью Бенжамен Легран.