Андрей Мовчан - Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

В последующие 60 лет Аргентина пережила еще 3 путча, 10 смен экономического курса с левого на ультралевый и обратно, с короткими периодами половинчатых правых реформ, и несколько дефолтов. Периоды «мягких» репрессий сменялись периодами, в которые под лозунгом «Родина и народ» расстреливались и пропадали без вести десятки тысяч оппозиционеров, их жен убивали, а детей отдавали в семьи офицеров; в стране функционировали «отряды смерти»; декады дружбы с Западом сменялись декадами борьбы с «заговором Запада против Аргентины» и даже военными конфликтами. Сегодня подушевой ВВП Аргентины в 3,5 раза ниже французского, доля Аргентины в мировом ВВП — 0,6 % (100 лет назад она была больше 1,2 %). С 1930 года прошло 85 лет, но и сегодня нет никаких признаков выхода Аргентины на путь построения успешной либерально-рыночной экономики и подлинной демократии.

Аналогия близка, но даже и она не полна. Визитной карточкой экономической политики хунт в Аргентине была эмиссия, покрывавшая растущие социальные расходы (то же самое происходило в последние 30 лет в Венесуэле, с еще более катастрофическими результатами). В России, по крайней мере пока Глазьев не стал министром финансов, проводится жесткая монетарная политика, что пока сдерживает разрушительные тенденции в экономике.

Предсказывать геополитическое будущее — занятие неблагодарное. Очевидно, что в силу постепенного развала экономики, снижения мотивации властной элиты из-за изоляции страны и непринятия ее Западом, стандартной реакции привыкания и даже отторжения на гиперидеологизацию, которая неизбежно возникает в обществе, нынешняя власть в России будет быстро ослабевать и терять рычаги влияния, даже если сфокусируется на силовом обеспечении лояльности.

Возможно при этом, что случится чудо, и в России, наконец-то уставшей от популистско-авторитарной модели управления, возникнет социальный запрос на перемены, и повторение перестройки пойдет не по пути передела остатков собственности и перехвата власти, заканчивающегося (как всегда) формированием новой изоляционистской автаркии, а по пути широкомасштабных демократических и либеральных реформ, в тесном, но исключительно прагматичном (благо ядерное оружие пока на месте) сотрудничестве с Западом. Но вероятность этого, как подсказывает здравый смысл, не велика.

Более вероятно, что развал и потеря управляемости на фоне снижения и так невысокого благосостояния населения породят куда более традиционный для России запрос — на мобилизационную диктатуру. Тогда вслед за сегодняшней «депрессивной автаркией мягкого типа» придет жесткий режим, сочетающий социалистический подход в экономике с националистическим в политике и террористическим — в управлении страной. Этот период станет аналогом правления Хуана Перона (в лучшем случае) или Хорхе Виделы (возможно, еще не в самом худшем).

Если спекулировать на аналогии, Россию, прошедшую по этому пути 25 лет (а до Хуана Перона с 1916 года Аргентина жила всего 30 лет), ждут десятилетия левых режимов; в XXI веке России вряд ли предстоит пережить периоды голода и гражданской войны — все же, как и у Аргентины в свое время, экономическая база достаточно велика; невелика и вероятность распада — страна достаточно объединена языком, культурой, инфраструктурой. Однако репрессии, дефолты, локальные войны с соседями, сепаратистские выступления, заканчивающиеся военными конфликтами внутри страны, общее снижение экономического уровня и веса в мировой экономике будут элементами наиболее вероятного сценария. И не исключено, что лет через 50 наши внуки будут жить в стране, чей ВВП составляет существенно менее 1 % ВВП мира, чей научно-технический потенциал давно исчерпан, а эмиграция наиболее успешных граждан стала нормой — и рассуждать о том, какой может быть перестройка, которая сделает страну настоящей демократией, с успешной либерально-рыночной экономикой.

А вот взгляд немного с другой стороны на ту же проблему — готовности общества к переменам и того, к каким переменам общество будет готово. Разговор с корреспондентом «Платформы», опубликованный 24 апреля 2017 года. И опять — Аргентина.

В России активно обсуждаются разные концепции социально-экономического развития страны, как готовые, так и готовящиеся. А подходящее ли сейчас время для экономических дискуссий? И помогут ли они экономике?

Время для того, чтобы вести дискуссии, плохим не бывает. Как известно, многие люди, попавшие в ГУЛАГ, — те, кто оказался не в самых жутких местах, конечно, — с теплотой вспоминали собеседников и обсуждения, которые они вели в заключении. Уровень дискуссии был прекрасным, чудесные люди вокруг. И сейчас в России дискуссии тоже замечательные, да к тому же за них пока не сажают. У нас ВВП на душу населения все еще приличный — дискутирующим хватает на хлеб с маслом и отечественным сыром. Поэтому, мне кажется, сейчас отличное время для дискуссий.

А польза от них, я думаю, сегодня нулевая. Актуальная экономика — вообще не место для дискуссий. Она место для действия, а когда речь идет о государстве, желательно — бездействия. Потому что бездействие государства дает экономике расти намного более эффективно, чем его вмешательство. Дискуссии же работают не на сегодняшнюю экономику, а на экономику будущего. С точки зрения России 2035 года, сегодняшняя дискуссия, конечно, очень полезна. Потому что тем из нас, или уже не из нас, кто в 2035 году будет действовать или бездействовать, они могут дать пищу для размышления, что делать и как. Результаты дискуссии должны застыть и превратиться в камень, отлиться в форму практически обоснованных идей, чтобы их можно было положить в фундамент экономики.

А живая дискуссия потому и живая, что у нее нет адресата. Иначе вещи просто тихо и спокойно делались бы, а вместо дискуссии были бы планы, проекты, решения. А когда идет бесконечный разговор — это значит, что связь «с волей» оборвана. Значит, в этом «интеллектуальном ГУЛАГе» сидят (слава богу, в очень комфортных условиях) люди, которые явно могут что-то придумать, но лишены свободы действия, а «на свободе» сидят люди, которым все это неинтересно. И понятно почему.

Потому что не нужно?

Потому что от добра добра не ищут. У нас власть пользуется схемой, которая пока отлично работает. Это схема управления страной через вертикаль власти, скрепленную пактом «лояльность в обмен на особые права». Позднесредневековая Европа эту схему довела до совершенства, она выдерживает даже значительные катаклизмы, пока есть феодальный ресурс. А он есть. У ЦБ лежит 400 млрд долларов резервов, и резервы растут. Нефть продается, торговый баланс положительный.