Алексей Васильев - Рецепты Арабской весны: русская версия

Однако, конечно же, ситуация на Бахрейне и в Йемене кардинально различается не только экономически и социально, но и структурно-демографически. Действительно, если на Бахрейне стабилизация численности молодежи ожидается уже после 2015 г., то для Йемена она прогнозируется экспертами ООН только после 2040 г. (см. рис. 6).

Рис. 6. Относительная динамика роста численности молодежи в возрасте 20–24 года, 100 = 1985 г. (с прогнозом до 2050 г.) в Бахрейне и Йемене.

Таким образом, надо отметить, что если в большинстве арабских стран структурно-демографические факторы в ближайшие годы будут способствовать социально-политической стабилизации, то в Йемене структурно-демографические факторы социально-политической дестабилизации являются не только самыми мощными во всем арабском мире, но они еще и будут сохраняться в будущем долгие годы (и даже десятилетия), что напрямую связано с колоссальным отставанием Йемена от остальных арабских стран в прохождении демографического (и, шире, модернизационного) перехода.

Происходящее на Арабском Востоке дает основания для нескольких предположений: 1) волнения и беспорядки, в ряде случаев перерастающие в вооруженную борьбу, имеют сугубо внутренние предпосылки, а их совпадения по времени в ряде арабских стран – случайность; 2) налицо более общий системный кризис важного сегмента международных отношений – модели государственного управления; 3) важнейшее значение в происходящем приобретает внешний фактор, который придает всем революциям такое сходство; 4) речь идет не о кризисе системы государственного управления и не о региональной проблеме, и даже не о международном заговоре против арабов, а об одном из этапов «перезагрузки» системы международных отношений на глобальном уровне, инициатива которой исходит из сфер, связанных непосредственно с национальными интересами отдельных стран.

По нашему мнению, все четыре допущения имеют право на существование, но последнее предположение – обобщающего характера – позволяет думать, что начало качественных изменений протоглобального масштаба в мировой политике весьма близко.

Массовые политические волнения первой половины 2011 г. вызвали сравнительно «мирное падение» авторитарных режимов «несменяемых президентов»: Бен Али в Тунисе, Хосни Мубарака – в Египте, Абдаллы Салиха – в Йемене. Сходные формы общественного протеста угрожали существованию режимов единоличной власти в Иордании, Алжире, Сирии, на Бахрейне. А вот в Ливии события пошли по иному сценарию. Вооруженное противостояние частей регулярной армии, верных полковнику Муаммару Каддафи, и поддерживаемой силами НАТО оппозиции подтолкнуло Ливию к пропасти гражданской войны.

Перед политическими наблюдателями встал весьма нелегкий вопрос о том, как охарактеризовать ливийские события: это вооруженный мятеж против законной власти или революция масс против тирана? А может быть, смута, переходящая в анархию? Или это структурная перестройка общественной жизни, осуществляемая руками оппозиции? Поиск ответа на этот и другие вопросы привлекли пристальное внимание историков и политологов не только к содержанию, но и к форме потрясений в арабском мире.

По существу, во всех вышеназванных странах события развивались и продолжают развиваться по тождественным сценариям, суть которых в конечном итоге сводится к одному: свергнуть существующий политический строй.

Полиция и силы безопасности, призванные поддерживать порядок, оказываются неспособны справиться с массовыми протестами и либо бездействуют, либо переходят на сторону протестующих. Наступает коллапс, паралич власти, которым незамедлительно пользуются силы оппозиции, борющиеся за политическое влияние в стране. Армия, до поры времени не вмешивающаяся в политическую борьбу, играет скорее роль наблюдателя и арбитра. За кажущимся хаосом, тем не менее, можно обнаружить скрытый смысл: практически все события с первого дня актов «гражданского неповиновения» и до момента свержения «ненавистного политического лидера» проходили по некому сценарию, который явно писала и направляла чья-то опытная рука.

Поиск социальной и экономической подоплеки выступлений 2011 г. вряд ли поможет адекватному пониманию событий, которые уже вошли в историческую литературу под названием «смута в месяц рамадан». Более продуктивным представляется их рассмотрение через призму традиционного политического поведения, в частности, через такую устойчивую форму политического протеста и предвыборной борьбы, которая в арабской политической культуре известна как «фитна» («смута»).

Известный российский историк, специалист по Ближнему Востоку И.М. Смилянская, основываясь на арабских политических понятиях, выделяет следующие основные формы смуты, которые определяются в первую очередь масштабами, численностью вовлеченных в действия народных масс: волнения (идтираб); столкновение, бунт (тамарруд); массовое выступление, мятеж (исъян). Арабская политическая культура также проводит весьма тонкое разделение протестных выступлений, объединяемых понятием «фитна». Начнем с того, что понятие «ал-фитна» или (в упрощенной форме) «фитна» и его производные встречаются в Коране свыше 30 раз, и всегда в негативном значении. Термин «фитна» включает широкий круг явлений и оценок. Его можно перевести на русский язык как «искушение», «соблазн», «мятеж», «смута», «восстание», «безумие», «заблуждение» и даже «неверие». В основе смысла этого понятия лежит значение отглагольной основы «фатана» – очаровывать, околдовывать, соблазнять. Это придает всем словам, образованным от данной основы, особый оттенок. В Коране сказано, что «ал-фитна» (соблазн, неверие, смута) большой грех, чем даже убийство (Коран. 2:191). «И сражайтесь с ними, пока не будет больше фитны (неверия, искушения, смуты)» (Коран. 2:193). «Убивайте их пока не прекратится фитна (неверие, искушение, смута)» (Коран. 8:39).

В сходном значении используется термин «фауда» (анархия). Соотношение обозначаемых ими явлений можно пояснить следующим образом: крупномасштабная «фитна» обычно перерастает в «фауду», т. е. разросшаяся смута ввергает общество в состояние анархии. Термин «фитна» характеризует особое состояние сознания участников выступления, тогда как «фауда» скорее определяет состояние общества, пораженного смутой.

Несмотря на моральное осуждение «фитны» в Коране, попытки использовать стихийно недовольство в политических целях, придать протестам управляемый характер имели место в самые разные периоды арабо-исламской истории. Впервые в арабской политической лексике термин «фитна» был применен к известным событиям 656–661 годов, связанным с борьбой за халифскую власть между четвертым праведным халифом Али и претендентом на халифский престол из династии Омейядов, правителем сирийских областей арабского халифата имени Муавийя. Волнения привели к крупному расколу внутри мусульманского сообщества – возникновению сектантского движения хариджитов, а позднее – утверждению династии Омейядов и религиозно-политическому расколу ислама на суннизм и шиизм.