Алексей Васильев - Рецепты Арабской весны: русская версия

В современной истории подобные события имели место уже не раз. Автор лично был свидетелем смуты 1992–1993 годов; эпицентром ее тогда также стала площадь Ат-Тахрир в центре египетской столицы Каира. Смуты, перераставшие в вооруженные восстания, происходили в Египте в 1882 и 1919 годах. Даже приход к власти албанско-курдского предводителя Мухаммада Али (1803–1805 годы.), вначале развивался согласно жанровым законам «классической смуты».

Одним из примеров арабской смуты могут служить события в Дамаске в 1908 году. Тогда, предвыборная агитационная поездка в Дамаск известного религиозно-политического деятеля Рашида Риды (1865–1935) спровоцировала многотысячные демонстрации протеста. Дело едва не дошло до вооруженных столкновений между сторонниками разных партий; неблагоприятное развитие событий удалось остановить только с помощью лояльных младотурецким властям представителей сирийской религиозной элиты. Именно она в лице Джамаль ад-Дина Ал-Касими, а также ар-Раззака ал-Битара и некоторых других богословов выступила в этом случае посредником между населением и властями.

Специфика современной «фитны» по сравнению с предшествующими периодамами, по нашему мнению, состоит в том, что с появлением электоральной демократии «фитна» заняла едва ли не официальное место в арсенале методов предвыборной политической борьбы.

Общественное протестное движение в форме смуты характерно, прежде всего, для городской жизни. В смуте принимают участие главным образом городские низшие слои и молодежь, когда им не на кого и не на что больше надеяться. В психологическом смысле она порождается чувством отчаяния и признанием бессилия личности перед властью или иными внешними силами.

Смута, тем не менее, – деятельное выражение коллективного недовольства. Ее участники своими действиями демонстрируют полную готовность прибегнуть к силовым методам борьбы в случае, если власти окажутся пойти навстречу их требованиям. Это последняя ступень перед бунтом, или мятеж накануне восстания, но еще не объявление войны. Именно такой предреволюционный характер движения позволяет ставить под сомнение право властей отвечать репрессиями на эту форму протеста. Массовость выступления создает гарантию безопасности и свободы участникам. Расплывчатость требований участников смуты, размытость социальной базы и политических позиций протестующих оказывает свое воздействие на формирование программ, понимание стоящих перед движением задач. Даже там, где социальная или идеологическая подоплека имеется, она до поры, до времени не складывается в осмысленную программу действий, не созревает до уровня доктрины. Лица, вовлеченные в смуту, как правило, смутно представляют себе стоящие перед ними политические задачи, расплывчато и эмоционально формулируют свои цели; этим людям явно недостает рационального осмысления происходящего. Идейный багаж смуты обычно ограничивается немногочисленными лозунгами, наиболее типичный из которых «Долой!..» Конкретные предложения позитивного характера, если они и имеются, тонут в эмоциональных выплесках.

В этом проявляется социальная функция смуты, суть которой состоит не столько в решении каких-либо задач, сколько в том, чтобы подтолкнуть к их решению тех, от кого это может зависеть.

Смута, как в значительной степени стихийный всплеск, может не иметь социальной и экономической подоплеки и очевидных организаторов. При этом социальная напряженность служит благоприятным фоном для возникновения волнений, а видимое отсутствие руководства не исключает, а скорее предполагает существование скрытой внутренней пружины, теневых фигур или групп, пользующихся моментом для запуска механизма смуты. Как правило, они олицетворяют политические интересы общественных групп, проделавших предварительно определенную организационную работу. Рядовые участники смуты, ощущая на себе результаты этой работы, в основной массе могут и не разделять целей и интересов закулисных кукловодов. Сценарий подготовки и проведения смуты в целом носит устоявшийся характер. Обычно вначале имеет место локальный конфликт, уличное столкновение, которое участниками смуты воспринимается как первопричина выступления, при этом истинные организаторы тщательно маскируют свои подлинные цели. Толпы концентрируются в местах естественного скопления людей (рынок, сквер, мечеть, уличные кафе и т. д.). Оттуда участники выплескиваются на улицы и площади, и, либо, разбившись на группы, движутся к различным объектам города – конечным целям движения, либо концентрируются в одном месте. Там-то и возникают стихийные скопления людей, наступает ожидание, когда власти стремятся оценить степень опасности, исходящей от участников смуты, и подобрать методы пресечения беспорядков. Толпа же выжидает, как бы давая властям шанс принять правильное решение и не решаясь переступать незримую грань, отделяющую законность коллективного протеста от беззакония мятежа.

На этом этапе возможны ошибки властей в оценке выступления, объявление его мятежом, а то и восстанием, сознательное завышение уровня протеста. Результат – кровавая расправа над участниками. При определенных обстоятельствах, когда образуется критическая масса участников, ясно появляются их ожесточение и достаточная организованность, «смута» может перерасти в более серьезную форму протеста, например, в революцию.

В обычных обстоятельствах (без подталкивания «смуты» извне) массы, как правило, обращают свои надежды к власти, складывается даже впечатление, что народ готов придти им на помощь. Напряжение противостояния спадает, если появляются посредники. Обычно в этой роли выступают религиозные деятели, организаторы смуты в это время тщательно сохраняют свое инкогнито. В посредниках для переговоров, как правило, заинтересованы и власти. Компромисс и примирение в обычных условиях их тоже устраивают больше, чем противостояние и анархия. При содействии посредников могут быть учтены конкретные требования участников, но не затрагиваются главные проблемы, породившие волнения. После этого смута постепенно угасает, толпа рассеивается. Со своей стороны власти, как показывает историческая практика, в целом сохраняют верность достигнутым договоренностям и не прибегают к наказанию рядовых участников уже из-за многочисленности бунтовщиков. А вот зачинщиков и организаторов смуты, напротив, стараются выявить и примерно наказать – снисхождения к ним нет.

Правомерность преследования зачинщиков смуты подкрепляется ссылкой на Коран с его негативной оценкой «фитна». В Коране говорится, что имеющие отношение к смуте достойны позора в этой жизни и великого наказания на том свете (Коран. 5:45).