Алексей Васильев - Рецепты Арабской весны: русская версия

Что касается Мухаммада Буазизи. Согласно авторитетному информагентству Reuter и американскому журналу Time, 26-летний тунисец был единственным кормильцем в семье из восьми человек. В течение семи лет он вел полулегальную (нелицензированную) торговлю овощами и фруктами в родном городке, что в 300 км к югу от тунисской столицы. 17 декабря 2010 г. женщина-полицейский объявила, что за нелицензированную торговлю пищевыми продуктами его тележка и товар подлежат конфискации (по другой версии – конфисковали только электронные весы торговца). Поскольку подобное с Буазизи уже случалось, он решил откупиться, заплатив под видом «штрафа» взятку в 10 динар (тогда – чуть больше 7 долларов, что, как говорят, было примерно равно его дневному заработку).

Но на этот раз вместо того, чтобы с благодарностью принять «штраф», как делали уже много раз до этого ее коллеги мужчины, и снять арест с тележки, полицейская дала ему пощечину, плюнула в лицо и «оскорбила память его покойного отца». Униженный оскорблением, полученным от руки женщины, Буазизи попытался пожаловаться властям, но не был принят муниципальными чиновниками. Через час он снова вернулся к зданию муниципалитета, облил себя легковоспламеняющейся жидкостью и поджег. Пламя удалось погасить, но через 20 дней он умер в местном госпитале.

Этот жест отчаяния был, скорее, сугубо личностной реакцией оскорбленного приверженца традиционных ценностей, не вынесшего позора, чем политическим протестом. Вопреки распространенному в нашей печати утверждению (используемому, что немаловажно, для определенных научных и политических обобщений и выводов), Буазизи не был безработным выпускником университета, а имел лишь среднее образование. Путаница возникла, видимо, из-за термина «le bac» – разговорное сокращение от французского « le baccalauréat ». Оно не эквивалентно нашему «бакалавру», означающему после подключения России к Болонскому процессу первую ступень высшего образования. Французы сохранили систему образовательных и ученых степеней, введенную Наполеоном, согласно которой бакалавр – выпускник лицея (т. е. человек, имеющий диплом о законченном среднем образовании).

Весть о самосожжении Буазизи вызвала на следующий день волнения в Сиди-Бузиде, которые, впрочем, тогда остались незамеченными. Только после появления в социальных медиа, таких, как Facebook и YouTube , кем-то отснятого видео о самоподжоге (на размытых кадрах «телефонного» качества видно пламя, охватившее чью-то одежду на спине), имя Буазизи превратилось в факел революции. Чтобы приглушить протесты, тогдашний президент страны Бен Али посетил Буазизи в больнице 28 декабря 2010 г., потребовав выходить его любой ценой, и получил заверения в том, что, «ин ша Алла», больной сможет выжить. Однако 4 января было объявлено, что он скончался.

Эффект и политические последствия отчаянного шага Буазизи сделали публичное самосожжение в глазах лидеров и организаторов протестного движения привлекательным инструментом мобилизации масс на антиправительственные выступления. Несмотря на богомерзость в глазах мусульман идеи самоубийства и мучительность самого его способа, по арабскому миру синхронно прокатывается волна попыток самосожжения (чаще всего неудачных). 12, 14, 15 и 16 января это происходит в 4 разных городах Алжира. 17 января самосожжения синхронно проходят в Сиди-Али Бенйуб (Алжир), Нуакшоте (Мавритания), Каире (Египет), 18 января в Каире и Александрии, в 20-х числах января в городе Саммита (Саудовская Аравия). Кроме того, имеются сообщения (без указания даты и места) о трех случаях в Марокко.

В дальнейшем самосожжения становятся довольно распространенным явлением, однако теперь смерть шахидов зажигает толпу лишь ненадолго и нигде не приводит к существенным волнениям или последствиям, сравнимым с тунисскими. После падения президента Египта Х. Мубарака сообщения о самосожжениях исчезают из СМИ.

Не будем излишне концентрироваться на подробностях этой истории, будь то в канонической или исторической версии. Важнее то, что она стала частью мифологизированного сознания, и именно с ней увязывают начало арабских революций. Между тем, как мы попытаемся доказать ниже, она уводит нас от настоящих истоков катаклизма.

Многие специалисты сомневаются, что очень трагичное, но локальное по своей значимости событие само собой привело к падению достаточно успешного в экономическом, политическом и социальном (прежде всего в аспектах охраны здоровья населения и образования) плане режима, к тому же, имевшего столь тесные и многоплановые связи и взаимопонимание с ведущими демократиями мира.

Еще большее удивление вызывает эффективность воздействия примера Туниса на весь остальной арабский мир. Ведь до этого страна никогда не была в нем примером для подражания. Более того, Тунис традиционно стоял особняком – выделяясь большей секулярностью, более свободным и самостоятельным положением женщин в обществе, относительной свободой перемещения в ЕС и обратно, более высоким уровнем инноваций в промышленности и большей долей интеграции своего производственного сектора с европейским, открытостью для западных культурных (и «некультурных») веяний, ежегодным пребыванием миллионов европейских туристов, не ограниваемых в общении с местным населением, привычном для гостей дресскоде или стереотипах поведения.

Будучи в этом смысле «нетипичной» арабской страной, да к тому же лишенной роли влиятельного исторического центра арабского мира, Тунис по всем статьям не должен был стать «заводилой» арабской смуты и примером для подражания более влиятельных и уверенных в своем культурно-историческом лидерстве арабских народов. А вот Египет по всем параметрам на эту роль подходил.

Необъяснимое противоречие, однако, можно преодолеть, абстрагировавшись от второго мифа об арабских восстаниях – о месте и времени их начала. Первые грозы «арабской весны» на самом деле прогремели не декабрьским днем в Тунисе, а еще осенью 2010 г. в Египте, но о них почему-то предпочитают не упоминать.

25 октября 2010 г. перед зданием Совета министров в Каире прошла неожиданно многочисленная демонстрация (некоторые называют ее народным выступлением) в защиту социальных гарантий населения и против роста цен на продовольствие. Демонстрация стала пробой сил оппозиции и движений по защите гражданского общества в преддверии запланированных на ноябрь (второй тур – декабрь) выборов в Народное собрание. В ноябре состоялись как минимум 3 массовых (на деле больше) выступления, в основном с требованием допустить к участию кандидатов от «Братьев-мусульман» и против ожидавшейся фальсификации итогов выборов.