Алексей Васильев - Рецепты Арабской весны: русская версия

Туристический сектор пострадал дважды – от снижения числа начавших экономить на втором годовом отпуске европейцев и от негативного влияния сенсационных сообщений о гибели туристов в результате нападений акул-людоедов, приплывших к берегам египетских курортов аккурат в разгар зимнего сезона.

В конце августа 2010 г. египтянам стало известно, что из-за беспрецедентной засухи в России в страну не поступят законтрактованные 540 тыс. т сравнительно дешевой российской пшеницы. Россия ежегодно удовлетворяла примерно треть потребностей египтян в этом важнейшем виде зерновых. К голоду в Египте российское эмбарго не привело. Правительство закупило выпадающие объемы во Франции и США, к тому же в стране еще оставались переходящие запасы в 3 млн. т (достаточно, чтобы обеспечивать потребности в течение 4–5 месяцев). Но нагнетание истерии в СМИ взвинтило и без того растущие цены на хлеб. В результате к январю 2011 г. магазины, в которых небогатые египтяне покупали основные продукты питания по дотируемым государством ценам, стали напоминать советские прилавки времен угара горбачевской перестройки.

Недовольство широких слоев населения росло и проявлялось в групповых акциях. С октября по декабрь 2010 г. выступления недовольных проходили почти еженедельно в разных городах. Оппозиция пыталась перевести их в плоскость недовольства подтасовкой результатов парламентских выборов, но это у нее не получилось. Кое-где произошли стычки между мусульманами и коптами. Но везде, даже в случае межконфессиональных столкновений, как правило, в основе оказывается недовольство материальным положением, прежде всего ростом цен, а не удушением свобод. Выступления спонтанны, разрозненны, а количество участников невелико. Разобщенная и маловлиятельная в глубинах общества оппозиция не в силах (по украинскому «оранжевому» сценарию) вывести массы против правительства. Активность же пользующихся влиянием «Братьев-мусульман» находится под жестким контролем спецслужб правительства, да и авторам типовых проектов такой оборот цветной революции не нужен.

Вот тогда-то, в декабре 2010 г., совершенно неожиданно и приключилась трагическая история в городке Сиди-Бузид, вылившаяся в «жасминовую» революцию в Тунисе, и не в простую, а в такую, в ходе которой впервые новые организационные и управленческие технологии были отработаны до такой степени, что привели к падению достаточно современного, «продвинутого» и либерального (по меркам арабского региона) режима.

В чем же заключается новизна технологий и почему так затрепетали пред ней тираны мира? Хотя в ходе тунисских и египетских (а до этого иранских, молдавских и белорусских) событий было отработано множество конкретных приемов, самые главные инновации касались:

1) Сетевых методов управления внутренним конфликтом низкой интенсивности;

2) «Безлидерного» организованного руководства протестами;

3) Отработки информационно-психологических методов создания и донесения для объекта обработки виртуальной картины происходящего, которая при желании может быть прямо противоположной реальной.

Эти методы начали отрабатывать еще в ходе первой иракской и балканских войн; а к моменту грузинской агрессии в Южной Осетии в августе 2008 г. виртуозность их использования достигла высочайшего уровня. Особенностью и качественно новым уровнем в использовании этих методик в ходе арабских революций стало их применение не только для «внешнего потребления» (создания нужного восприятия происходящего международным сообществом), но и для информационной обработки сознания «внутреннего потребителя» (то есть граждан самой страны конфликта) до такой степени, что он начинает верить вкладываемой в него виртуальной картинке больше, чем тому, что он видит вокруг себя.

О роли сетевых технологий в арабских революциях написано уже довольно много, и мы не видим смысла воспроизводить уже известные факты. Ограничимся указанием на то, что успех их применения именно в ходе «арабской весны» превратил их едва ли не в главный инструмент антиправительственной мобилизации масс во всем мире. При этом речь идет не только об их использовании в целях продвижения демократии, но и для организации антиобщественных действий – беспорядков и погромов, как это было в Великобритании в августе 2011 г. По ходу заметим также, что реакция властей этой страны на несанкционированный «перехват» смутьянами технических и организационных методов борьбы за демократию в Азии и Африке была очень жесткой. За попытку «организовать и оркестрировать» через все тот же Facebook беспорядки (несостоявшиеся в реальности) 20-летний Джордан Блэкшоу и 22-летний Перри Сатклифф-Кинан получили по четыре года реального тюремного срока. Самому молодому осужденному британскими властями всего 11 лет. Он получил полтора года за то, что стащил из помещения уже разграбленного кем-то магазина корзину для мусора стоимостью в 50 фунтов. Всего было арестовано за массовые беспорядки около 3 тыс. человек. Рассматривается вопрос о применении мер коллективного наказания по принципу «отец за сына отвечает» – предлагается выселять семьи участников беспорядков из социального жилья и лишать других мер соцподдержки, даже если часть членов семьи в беспорядках и не участвовала.

Остановимся, однако, на паре узловых моментах, проистекающих из роста значения сетевых технологий. Говоря о сетевых технологиях манипуляции общественными процессами, нельзя сводить вопрос лишь к их «интернетной» ипостаси. Столь же важна и управленческая организационная функция. Особенностью сети является горизонтальная структура, т. е. коммуникация осуществляется не по вертикали, а по горизонтали – не ведущего и ведомого, а (внешне) равноправных участников при их прямых контактах друг с другом. При этом важны три основных элемента, которые, как считается, должны присутствовать в сетевом социальном движении: а) общее коммуникативное пространство; б) объединяющая идея или смысловой концепт и в) связанность и (формальное) равенство участников.

В этой связи важной чертой арабских революций (которая, впрочем, начала прослеживаться еще в полуудачных попытках «цветных» революционных экспериментов в Киргизии и Молдавии) было отсутствие ярко выраженного лидера. В этом смысле управляемые революции вошли в противоречие с привычными представлениями о вождях революции. Они – прямая противоположность ленинскому учению об авангардной партии. Поскольку победа и просто успешное ведение дел любым движением, не имеющим четко выраженного руководства, представляется маловероятными, отсутствие лидеров революции во всех без исключения арабских странах косвенно свидетельствует о том, что нити реального управления скрыты и, возможно, находятся за пределами национальных территорий.