Михаил Попов - УРОКИ И ПЕРСПЕКТИВЫ СОЦИАЛИЗМА В РОССИИ

Экономия, возникающая из концентрации средств производства и применения в массовом масштабе, своим источником опять–таки имеет потребительностоимостные условия, поскольку средства производства функционируют в условиях общественного, общественно–комбинированного труда.

Закон экономии труда в рамках отношений стоимости не выявляет своей настоящей, потребительностоимостной сущности. Наоборот, экономия труда предстает как экономия прошлого (овеществленного) труда, т. е. стоимости, что может дать повод считать источником прибавочной стоимости не дополнительное количество живого прибавочного труда, увеличивающегося за счет сокращения необходимого труда, а экономию на самой стоимости (прошлого, овеществленного труда), что противоречит самому понятию экономии. Между тем, в последнее время участились попытки представить закон стоимости конкретизацией закона экономии труда и производительности труда.

Действительная экономия имеет отношение к движению потребительной стоимости, к ее повышению. Когда К. Маркс писал о том, что всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени и что экономия времени, равно как и планомерное распределение рабочего времени по различным отраслям производства, остается первым экономическим законом на основе коллективного производства и даже законом в гораздо более высокой степени, то он имел в виду не экономию того рабочего времени, которым измеряется меновая стоимость. Он специально подчеркивал, что мера указанной экономии времени ―существенно отличается от измерения меновых стоимостей (работ или продуктов труда) рабочим временем». [16]. Этим пояснением сформулированного закона К. Маркс отчетливо противопоставляет его закону стоимости, на основе которого нельзя измерить экономию времени, возникающую из повышения потребительной стоимости.

Это обстоятельство следует учитывать и при характеристике другой существенной формы проявления сущности движения потребительной стоимости — закона возвышения производительности труда. Известно, что производительность труда характеризует конкретный труд, производящий потребительную стоимость. По этой причине повышение производительности труда в его собственном смысле состоит в том, что доля живого труда. заключающегося в его продукте, уменьшается, а доля прошлого труда увеличивается, но увеличивается так, что общая сумма труда уменьшается, следовательно, количество живого труда сокращается больше, чем увеличивается объем прошлого труда.

Повышение производительности труда — противоположный (минусовый) по отношению к стоимости результат, оно уменьшает последнюю. Все надбавки к стоимости не могут превысить ее понижение, вытекающее из уменьшения живого труда, и, следовательно, понижение стоимости не может считаться экономией, если на оплачиваемой части живого труда не сберегается больше, чем прибавляется прошлого труда. Поскольку производительность труда касается потребительностоимостной сущности труда, то ее по существу нельзя определять и измерять посредством стоимостных категорий, а потому неуместно было бы утверждение о том, что в экономии труда как показателе его производительности должны суммироваться живой и прошлый (овеществленный) труд, что для этого недостаточно величины экономии живого труда. Прошлый труд, поскольку он уже затрачен, овеществлен, не может быть причислен к сэкономленному труду. Экономия же в применении средств производства может обнаруживать себя лишь в росте несовершенного, неовеществленного рабочего времени, к чему и сводится суть всякой экономии. Прошлый же труд оказывается на стороне затраченного, а не сэкономленного труда. Сэкономленный труд в этом случае будет на стороне результата, он не суммируется с затраченным трудом, а наоборот, из него вычитается последний.

С этой точки зрения не может быть признано достаточно адекватным закону потребительной стоимости определение производительности труда через отношение измеренной в натуральных единицах потребительной стоимости к затратам труда на ее производство. Когда в результатах оказываются вместо величины высвобождаемого труда тонны, метры, объемы и т. д. продукции, которые сопоставляются с затраченным на их производство трудом, то мы неизбежно переводим измерение потребительных стоимостей в плоскость затрат рабочего времени, т. е. измеряем их меновой стоимостью. Такой подход не освобождает нас от смешения результатов с затратами (об этом справедливо предупреждал нас В. В. Новожилов), не выводит к оценке производительности труда через его результат, а сводит эту оценку к затратам. Конечно, для этого надо знать, каких затрат стоит производство результата, но этого недостаточно. Надо еще знать, каким является сам результат труда. Без этого производительность труда оказывается стоимостью его затрат.

Безусловно, этот результат будет представлять собой разность между тем, что труд дает и тем, что он берет, т. е. выступает как приращение массы потребительных стоимостей. Но в натуральных единицах эту разность, по мнению В. В. Новожилова, нельзя измерить из–за разнородности потребительных стоимостей и затраченных на них средств производства. Ее, утверждает он, можно измерить лишь косвенно, в единицах стоимости или в единицах затрат труда. Нужно лишь, чтобы при измерении производительности труда это косвенное измерение отражало» физический объем» произведенного приращения потребительных стоимостей. [17].

Чтобы отказаться от услуг стоимости при определении производительности труда, как раз и нужно представить результат труда как высвобождаемый труд, и на этой основе преодолеть постулируемую несоизмеримость потребительных стоимостей как между собой, так и с затраченным на их производство трудом. Этому собственно потребительностоимостному требованию более всего отвечает измерение общественной производительности труда (производительной силы общества) посредством величины сэкономленного, незатраченного в производстве труда благодаря использованию потребительной стоимости различных факторов производства.

Функционирование производительных сил на основе потребительной стоимости, их подчинение производству и воспроизводству человека нуждается в адекватной форме производственных отношений — в отношениях общественной собственности.

По какому пути пойдет Россия — установится ли в ней господство частной собственности или, наоборот, господствующей вновь станет общественная собственность? Или же эти формы собственности, как думали «теоретики социализма» перестроечного периода, должны совмещаться: социализм соединяется с товарным производством, плановое ведение народного хозяйства — со свободным рынком и т. д. На практике, и это теперь стало очевидно, сочетания названных противоположностей не произошло. Социалистические начала были разрушены благодаря широкому внедрению товарно–денежных механизмов во взаимоотношения между предприятиями, переводу их деятельности, особенно начиная с экономической реформы 1965 г., на показатели прибыли. В итоге рынок вытеснил план, частная собственность — общественную.