Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Поскольку ставить нашу страну вровень с собой Запад явно не собирался, включение в «восьмерку», по-видимому, было преднамеренным обманом плохо разбиравшегося в нюансах этой игры Б. Н. Ельцина, ибо решение о разделении глобального экономического и глобального политического управления к тому времени, скорее всего, было уже принято. Таким образом, постепенное снижение прежней роли «восьмерки» с переносом центра обсуждения глобальных вопросов в другие структуры с самого начала было полностью управляемым процессом, неотъемлемой частью которого являлось сокрытие общего замысла от недальновидного и некомпетентного российского руководства.

В 2000 году, за год до учредительного заявления Комиссии по глобализации, была открыта к подписанию Инициатива «Хартии Земли», учредители которой во главе с Горбачевым, призвали (sic!) объединить структуры «глобального гражданского общества» и их лидеров в глобальную трансграничную организационную структуру сетевого типа. Эта сеть была рассчитана на включение в нее абсолютно всех глобалистских организаций — от институтов ООН, региональных организаций, Социнтерна и входящих в его структуру левых партий до международных и национальных НПО, других объединений «глобального гражданского общества», местных органов власти и самоуправления. Мы уже приводили пример с присоединением к «Хартии» парламента Республики Татарстан.

Проводимые вне ООН ежегодные конференции Комиссии по глобализации дополнились созданием уже в структуре ООН Комиссии по миростроительству, учрежденной Всемирным саммитом по «Целям развития» 2005 года. Поскольку этому органу целиком будет посвящена глава 11, подробно останавливаться на его деятельности здесь нецелесообразно.

С 2008 года, опять-таки вне ООН, заработал новый, а точнее обновленный и избавленный от горбачевского присутствия, межправительственный институт ежегодных форумов мировой политики. Тем самым было ознаменовано начало очередного этапа легитимации публичного обсуждения путей управляемого решения наиболее острых глобальных проблем, прежде всего в сфере политики.

Итак, суммируем.

Во-первых, два варианта строительства «нового мирового порядка» — централизованный на базе СЭБ ООН и сетевой, формирующий комплекс принимающих решения институтов, расположенных как внутри, так и вне ООН, — были изначально заложены в доклад НГС. На момент обнародования доклада приоритет отдавался первому варианту, но спустя два-три года на передний план был выведен второй вариант, который и начал реализовываться при подготовке и проведении мероприятий, связанных с Саммитом тысячелетия.

Соответственно, фундаментом глобального управления стали не «глобальные министерства», преобразование в которые специализированных учреждений и программ ООН сразу существенно замедлилось, а международные финансовые институты во главе с Всемирным банком, НИИ и региональные организации. Отголоском именно этих процессов, без сомнения, явилось принятие в 1999 году второй Стратегической концепции НАТО, в которой впервые было заявлено о возможности выхода блока за границы зоны его традиционной геополитической ответственности.

Во-вторых, переход к сетевой структуре сразу же резко повысил вес НПО и «глобального гражданского общества», а также других составляющих седьмого круга (уровня) глобального управления — ТНК, мирового капитала и глобальных СМИ. В модели с центром в СЭБ структуры «гражданского общества» встраивались в иерархию глобального управления, то есть, по сути, ему подчинялись. В сетевой же схеме они стали переплетаться с другими элементами сети, в том числе органами власти. В результате начал складываться отмеченный М. Кастельсом феномен доминирования «власти структуры» над «структурой власти».

Это — не что иное, как модель смены «правой» парадигмы порядка «левой» парадигмой хаоса. Если именно в этом и заключался смысл предпринятой в 1997–1998 годах коррекции «глобального плана», то приходится признать, что Институт в Санта-Фе и его создатель С. Манн свой хлеб ели не зря. Нашей стране, правда, от этого не легче.

В-третьих, причины, побудившие «частные и независимые группы» «интеллектуальной элиты и мировых банкиров» поступить именно так, остаются до конца не ясными. Поэтому коротко выскажем наиболее вероятные предположения.

Возможно, глобальным олигархам открылись какие-то новые, ранее не осознававшиеся ими возможности. Может быть, они испугались стремительного и постоянно ускоряющегося роста Китая, усомнились в лояльности его властей соответствующим стратегическим договоренностям, достигнутым еще в конце 1970-х годов, или взяли в расчет невиданные темпы столь же мгновенной, обвальной деградации России. Среди последствий возможного распада страны (обещанного в 1995 г. Клинтоном в качестве перспективы ближайшего десятилетия) могли выделяться страх перед расползанием ядерного оружия и стремление опередить Китай в разделе наших природных ресурсов и превращении их в «глобальное общее достояние» или договориться с Пекином об их совместной эксплуатации.

Более вероятным представляется, что пересмотр тактики объяснялся комплексом причин, соединенных единой логикой. С одной стороны, начался процесс российско-китайского сближения, угрожавший формированием антизападного альянса в избранной на роль «мирового правительства» ООН, что никак не входило в планы «интеллектуальной элиты и мировых банкиров». С другой стороны, переизбрание в 1996 году Ельцина усилило позиции групп влияния, отождествлявшихся с пресловутой «семибанкирщиной», и ускорило сдачу Россией таких ключевых позиций, как финансовая независимость и влияние на силовой ресурс ООН. Ковать железо Западу пришлось «не отходя от кассы», ибо грех таким шансом было не воспользоваться.

Кроме того — и это было особенно важно в преддверие событий 11 сентября 2001 года — самостоятельным, мощнейшим и постоянно усиливающимся ресурсом мировой дестабилизации становился исламский мир. Англосаксонским центром Запада, как мы убедились на примере «преамбулы Реттингера» (глава 2), рассматривались варианты с насаждением в ведущих мусульманских странах религиозного фундаментализма с последующей мобилизацией его против своих геополитических противников, а возможно и против партнеров. Ясно, что образующая «зеленую дугу нестабильности» цепь мусульманских стран, протянувшихся от атлантического побережья африканского Магриба до гор Синцзяна, могла быть отмобилизована как на восточном участке — против Китая и России, так и на западном, — вблизи Европейского союза, с выходом опять-таки на Россию. Опыт военных кампаний и революций 2001–2003 годов в Афганистане и Ираке и 2011 года в Тунисе, Египте, Ливии, Бахрейне, Сирии и т. д. говорит о последовательном включении управляющими центрами Запада в свой арсенал всего комплекса этих геостратегических возможностей глобальной дестабилизации.