Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

Прежде всего из соотношения ЦРТ с блоками глобальных угроз, рассмотренных через призму «Глобального партнерства в целях развития», вытекает упомянутая общая логика реализации «глобального плана»: от экологии к экономике, от нее — к политике и далее — к военно-политической и геостратегической сфере. Кроме того, ряд материалов, появившихся как до, так и после саммита «Группы двадцати» в Сеуле (11–12 ноября 2010 г.), может свидетельствовать о том, что началась работа по новой, «уточняющей» доработке нынешней конфигурации глобальных институтов. Показательны, например, идеи, высказанные таким влиятельным политиком, как бывший Генеральный секретарь НАТО и Верховный комиссар ЕС по внешней политике и безопасности Х. Солана: «Всемирный финансовый кризис послужил быстрым и действенным катализатором для „большой двадцатки". Первые три саммита глав государств в Вашингтоне, Лондоне и Питтсбурге запомнятся продвижением принципа многосторонности и глобальных согласованных действий <...>. Но, как показал <...> саммит в Торонто (конец июня 2010 г. — Авт.), еще многое предстоит сделать.

<...> „Большая двадцатка" перестала быть подходящим проводником для глобального экономического управления, столкнувшись с необходимостью стабилизации финансовых рынков по всему миру. Голоса таких стран, как Китай, Индия и Бразилия, должны были быть услышаны, чтобы найти скоординированный ответ на кризис <...>.

<...> Очевидно, что проведение саммита „большой восьмерки" непосредственно перед саммитом „большой двадцатки", что произошло в Канаде в этом июне, просто служит продолжению существования отдельных клубов, что недопустимо.

Мир остается в очень деликатной переходной фазе, и пока не ясно, в каком направлении склонится G20. Основная задача сейчас — это продолжать использовать „геометрию двадцатки", чтобы построить инструменты мирового управления. <...> Пока страны развиваются с разными скоростями, глобальная стратегия должна оставаться приоритетом <...>» 522 (курс. — Авт.). Зафиксируем, что Солана сомневается в потенциале «двадцатки» и требует как можно скорее, пока не поздно, прекратить параллельное функционирование с ней «восьмерки». Подчеркивается стремление использовать «геометрию», то есть формат «двадцатки» для построения инструментов глобального управления, а затем, двигаясь в его русле, выровнять «скорость движения» или экономического развития основных глобальных игроков. (Отметим, что представленная Соланой точка зрения уже частично возымела действие, и сроки проведения саммитов G8 и G20 в 2011 году были разведены; в частности, саммит «восьмерки» во Франции сдвинули с привычного июня-июля на конец мая).

Солана не уточняет, за счет чего будет достигаться такое выравнивание. Это и понятно. Концепция «устойчивого развития», как помним, базируется на триаде «устойчивый рост, социальное развитие, окружающая среда». При ближайшем рассмотрении, как мы уже убедились, эта триада наделяется прямо противоположным смыслом: «снижение численности населения и уровня потребления, установление контроля над природными ресурсами». Можно ли прочесть мнение Соланы через призму именно этого подхода? Думается, что можно.

После саммита «Группы двадцати» в Сеуле настроения, подобные продемонстрированным Соланой, только усилились. Так, на уровне брюссельского Центра исследований европейской политики констатируется, что «некоторые люди вполне справедливо заявляют, что в действительности самые важные решения принимаются где-то в другом (по отношению к „двадцатке“. — Авт.) месте». Поэтому «двадцатка», по их мнению, уже устарела и требует замены более узким и консолидированным кругом «глобальных тяжеловесов». К таким «тяжеловесам» эксперт данного центра П. М. Качиньский относит:

— США, пусть «ослабленные», но «остающиеся самой важной экономической и военной державой»;

— Китай — «самую важную развивающуюся страну, <...> которая очень скоро станет второй в мире экономикой и первым в мире производителем»;

— Индию — «крупнейшую демократию, <...> быстро догоняющую Китай в плане демографии и экономического развития»;

— Россию — «самую большую <...> по территории, <...> обладающую огромным политическим и военным влиянием, умеющую <...> (зло)употреблять своими природными ресурсами к собственной политической выгоде»;

— Бразилию — «учитывая ее экологическое воздействие на мир <...>»;

— Японию — «крупную мировую экономическую державу <...>»;

— Европейский союз — «самое передовое в мире надгосударственное объединение, не попадающее в классические категории и определения международных организаций» 523 .

Прошло несколько лет, и подстегнутая кризисом реализация «глобального плана» предельно ускорилась, стремительно минуя этап за этапом. На наших глазах последовательно произошло формирование «однополярного» мира, затем его кризис и, наконец, поэтапный, всемерно поощряемый переход к усиленно декларируемой многополярности, которая подается некоей панацеей и от одностороннего американского доминирования, и от кризисов — нынешнего и будущих.

Действительно ли «интеллектуальная элита и мировые банкиры» вознамерились избавиться от навязчивого лидерства США, или же они не в состоянии препятствовать развитию связанных с этим «объективных тенденций»? Либо все это вообще не более чем спецоперация информационного прикрытия?

Свет на то, что стоит за всеми этими телодвижениями и чего следует ожидать в дальнейшем, проливает Зб. Бжезинский:

«Отправным пунктом для проведения необходимой политики должно быть трезвое осознание трех беспрецедентных условий, которые в настоящее время определяют геополитическое состояние мировых дел:

1) впервые в истории одно государство является действительно мировой державой;

2) государством, превосходящим все другие в мировом масштабе, является неевразийское государство;

3) центральная арена мира — Евразия — находится под превалирующим влиянием неевразийской державы.

<...> Поскольку беспрецедентное влияние Америки с течением времени будет уменьшаться, приоритет должен быть отдан контролю над процессом усиления других региональных держав с тем, чтобы он шел в направлении, не угрожающем главенствующей роли Америки в мире.

<...> Рассчитанная на длительное время стратегия должна быть сориентированной на краткосрочную (следующие пять или около пяти лет), среднесрочную (до 20 лет или около 20 лет) и долгосрочную (свыше 20 лет) перспективы. <...> Эти стадии необходимо рассматривать не как совершенно изолированные друг от друга, а как части единой системы <...>.