Степан Сулакшин - Властная идейная трансформация: исторический опыт и типология

Однако, как и в Мексике, феерия побед повстанцев не была воплощена в значимые политические результаты.

А возможна ли вообще национально ориентированная властная трансформация в условиях политической гегемонии США в мире? Действительно, американский (англо-саксонский) проект мироустройства противоречит в своей сущности идеалам национального возрождения России. Онтологические основания этих противоречий получили раскрытие в работе «Новые технологии борьбы с российской государственностью» [72] . Однако шанс осуществления национально ориентированной властной трансформации в условиях американского гегемонизма, тем не менее, существует. Об этом свидетельствует опыт революций, организованных в странах, традиционно считавшихся американскими вотчинами.

Как это удавалось?

Лучшим способом предотвращения американского вмешательства являлось создание имиджа идейно-психологической одержимости, пусть даже граничащей с имитацией коллективной экзальтации. Способны ли американцы вступать в борьбу с теми, кто демонстрирует свою готовность умереть? Как показывает практика, далеко не всегда. Режимы, с легкостью идущие на компромисс, проявляющие нерешительность в проведении антиамериканской политики, показывают свою слабость. Они при попытке проведения самодостаточного, национально ориентированного курса оказываются обречены на внешнее вмешательство. Зато на прямое вмешательство в дела государств, проявляющих наступательный радикализм и бескомпромиссность, США идут достаточно неохотно. Куба, Иран, КНДР, Венесуэла, Никарагуа – все эти государства избрали антиамериканизм своим идеологическим знаменем. Однако идти в лобовую атаку против них США не решаются. «Вьетнамский синдром» по сей день не изжит в американском обществе и политическом истэблишменте. Двенадцать лет потребовалось США для принятия решения о военном вторжении на территорию Ирака. Сдерживающим фактором являлось преувеличенное представление о мощи иракских вооруженных сил и главное – об их морально-патриотическом духе. Только когда путем длительного мониторинга выяснилось, что готовность иракцев жертвовать собой во имя Саддама Хусейна это не более чем раскрученный хусейновской пропагандой миф, операции «Буря в пустыне» был дан ход.

Классическим примером успешной властно-управленческой трансформации, связанной с отстранением от власти проамериканской компрадорской элиты, стала Исламская революция в Иране. В отличие от большинства революций и переворотов эпохи холодной войны она была осуществлена без опоры на поддержку одной из двух сверхдержав – США и СССР. Более того, по отношению к ним обеим изначально демонстрировалось подчеркнуто враждебное отношение. Идеологом Исламской революции Аятоллой Хомейни был выдвинут концепт о «двух шайтанах» (демонах). Под «главным шайтаном» понимались США, под вторым – Советский Союз [73] .

С самого начала оппозиция в Иране избрала тактику устрашения противника посредством демонстрации своей готовности к самопожертвованию. Цепную реакцию антишахских волнений вызвал расстрел студенческой демонстрации в традиционно религиозном центре Хуме, организованной в январе 1978 г. против клеветнической статьи о Р. Хомейни в официальной государственной газете. Далее, по истечении установленного шиитской традицией 40-дневного траура, проводились новые демонстрации. Они снова подвергались расстрелу. Следовал очередной траурный период, и все повторялось вновь.

Этими акциями оппозиция добилась моральной победы над противниками. Главным аргументом властей в образовавшемся противостоянии являлась угроза расстрела. Но она оказывалась недейственной. Сторонники построения в Иране исламского государства сами шли под пули. Во властных структурах, не готовых вести борьбу в категориях жизни и смерти, возникло замешательство. Властная элита распалась, войска отказывались стрелять в народ. Моральная победа оппозиции привлекла в ее ряды тысячи сторонников. Страна оказалась парализована экономической забастовкой. В антишахской демонстрации 2 декабря 1978 г. в Тегеране приняло участие два миллиона иранцев. И это в то время, когда в стране было введено военное положение, предусматривающее запрет на проведение любых демонстраций. Два миллиона человек демонстрировало, таким образом, не только неприятие режима, но и свое личное бесстрашие. Это напугало не только иранские власти, но и Запад. Решимость антишахской оппозиции привела к замешательству не только иранских роялистов, но и политические круги США. Вопрос о вторжении в Иран стоял на повестке обсуждений в администрации Дж. Картера. За интервенцию высказывался, в частности, советник по национальной безопасности З. Бжезинский. Однако консолидированной позиции достичь так и не удалось. С тех пор прошло более тридцати лет. Все это время исламский Иран как бельмо на глазу Соединенных Штатов. Однако до сих пор свалить режим иранской теократии американцы были не в состоянии. В общем – это аргумент для российских скептиков, говорящих о бесперспективности отстаивания собственной политической линии в современном мире.

В период размышлений, происходящих в американских политических кругах относительно возможности военной операции против Ирана, Айятолла Хомейни неожиданно для американцев сам атакует. Предпринятые им действия служат прекрасной иллюстрацией того положения, что лучший способ защиты это атака. Под предлогом укрывательства США персидского шаха Хомейни санкционировал в ноябре 1979 г. захват американского посольства в Тегеране. Находящиеся в здании американцы были взяты в заложники. Только в январе 1981 г. они были освобождены.

Демонстративно провокативные действия иранских исламистов были предприняты также против посольства СССР. Иран бросал вызов обеим сверхдержавам. Погромные антиимпериалистические действия студенческой молодежи были официально охарактеризованы Хомейни как «вторая революция, еще более крупная, чем первая». «Бей своих, чтобы чужие боялись». Реализуя данный принцип, исламисты демонстрировали крайнюю решимость в борьбе с противниками революции. Повсеместно действовали исламские суды – трибуналы. Для борьбы с подрывными элементами была создана организация «стражей революции». Типичная формулировка расстрельных приговоров – «служение дьяволу и разложение». Приведение их в исполнение демонстрировалось для устрашения по телевидению и описывалось в СМИ.

Жертвенная энергетика исламской революции с наглядностью проявилась во время ирано-иракского конфликта. В ходе войны массовый характер приобрел феномен шахидизма – «мученичества за веру». Испытывавшая недостаток в военной технике иранская сторона широко использовала тактику «живой волны». Плохо вооруженные ополченцы атаковали в лоб вражеские позиции, невзирая на минные заграждения и перекрестный огонь. Посредством таких атак происходило психологическое подавление противника. Тактика «живой волны» произвела большое впечатление на американских наблюдателей, и впоследствии вошла во многие учебные пособия по военному делу [74] .