Ирина Василенко - Политическая философия: учебное пособие

Новым пониманием роли политической власти и управления отмечена эпоха позднего Возрождения. Итальянский мыслитель Николо Макиавелли (1469-1527)впервые рассматривает проблемы политической философии в технологическом ключе — как технологии политической власти. Технологический подход в политической философии предполагает, что критерий эффективности ставится выше моральных норм и правил. Для Макиавелли политик — это эксперт, ищущий полезные технологические рецепты для завоевания власти. Он исходит из того, что политическая власть может менять своих владельцев, переходить из рук в руки.

Рецепты политического управления Макиавелли адресует «новому государю», стремящемуся удержать власть, которую постоянно оспаривают новые соискатели: «Трудно удержать власть новому государю. И даже наследному государю, присоединившему новое владение — так что государство становится как бы смешанным, — трудно удержать над ним власть прежде всего вследствие той же естественной причины, какая вызывает перевороты во всех новых государствах. А именно: люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре на опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого» [16] Макиавелли Н. Государь. М., 1998. С. 52—53. .

Инструментальной наукой политического управления у Макиавелли должны овладеть не философы, а политические профессионалы, превыше всего ставящие политическую эффективность как таковую. С его точки зрения, «новый государь» не должен следовать заповедям морали, если нужно — отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по обстоятельствам. Для осуществления своего господства «новый государь» может использовать любые средства: «по возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла». Убийства из-за угла, интриги, заговоры, отравления и другие коварные средства он рекомендовал широко использовать в деле завоевания и удержания государственной власти. Именно поэтому имя Макиавелли стало в государственном управлении синонимом коварства и аморализма. Когда сегодня говорят о макиавеллизме в политической философии, имеют в виду именно проявление низких нравственных качеств.

Макиавелли делил государей на львов и лис. Львы храбры и бесстрашны, но они могут вовремя не заметить опасности. Поэтому в государственном управлении больше преуспевают лисы: изрядные обманщики и лицемеры. Они являются в глазах людей сострадательными, верными слову, милостивыми, искренними, благочестивыми, но внутренне сохраняют способность проявлять прямо противоположные качества, если это необходимо.

Макиавелли писал: «Итак, из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков. Тот, кто всегда подобен льву, может не заметить капкана. Из чего следует, что разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же. А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется. Примеров тому множество: сколько мирных договоров, сколько соглашений не вступило в силу или пошло прахом из-за того, что государи нарушали свое слово, и всегда в выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру. Однако натуру эту надо еще уметь прикрыть, надо быть изрядным обманщиком и лицемером, люди же так простодушны и так поглощены ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить....

...Надо являться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым — и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранять готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо» [17] Макиавелли Н. Указ. соч. С. 57-58. .

Значительно позже, в конце XIX в., немецкий философ Фридрих Ницше (1844-1900), во многом следуя традициям макиавеллизма, создал концепцию сверхчеловека — «великого человека толпы», способного осуществлять политическое управление, используя самые низменные человеческие страсти и пороки. Не удивительно, что во время Второй мировой войны фашистские лидеры стремились опереться на философию Ф. Ницше для оправдания бесчеловечной государственной политики «третьего рейха».

Ницше был убежден в том, что политическое управление должно опираться на насилие и использовать технологии пропаганды и манипуляции общественным сознанием. В каждом человеке прежде всего гнездится колоссальный эгоизм, который с величайшею легкостью перескакивает границы права, о чем в мелочах свидетельствует обыденная жизнь, а в крупном масштабе — каждая страница истории и государственного управления. По его мнению, в основе общепризнанной необходимости столь тщательно оберегаемого европейского равновесия лежит уже сознание, исповедание того факта, что человек есть хищное животное, наверняка бросающееся на слабейшего, который ему подвернется. Но к безграничному эгоизму человеческой натуры еще присоединяется более или менее существующий в каждом человеке запас ненависти, гнева, зависти,

желчи и злости, накопляясь, как яд в отверстии змеиного зуба, и ожидая только случая вырваться на простор, чтобы потом свирепствовать и неистовствовать, подобно сорвавшемуся с пели демону.

Ницше дал политическим философам «легкий рецепт» производства у руля государственного управления «великого человека толпы». Он советовал, что при всяких условиях нужно доставлять толпе то, что ей весьма приятно, или сначала «вбить ей в голову», что то или иное было бы приятно, и затем дать ей это. Но ни в коем случае не сразу; наоборот, следует завоевывать это с величайшим напряжением или делать вид, что завоевываешь. Толпа должна иметь впечатление, что перед ней могучая и даже непобедимая сила воли, или по крайней мере должно казаться, что такая сила существует. Сильной волей восхищается всякий, потому что ни у кого ее нет, и всякий говорит себе, что, если бы он обладал ею, для нее и для его эгоизма не было бы границ. И если обнаруживается, что такая сильная воля осуществляет что-либо весьма приятное толпе, вместо того чтобы прислушиваться к желаниям своей алчности, то этим еще более восхищаются и с этим поздравляют себя. В остальном такой человек должен иметь все качества толпы: тогда она тем не менее будет стыдиться перед ним, и он будет тем более популярен.