Ирина Василенко - Политическая философия: учебное пособие

Если раньше модернизация интерпретировалась как решение, принятое образованной элитой и навязанное сопротивляющемуся населению, которое цеплялось за традиционные ценности и уклад жизни, то сегодня речь идет о том, чтобы избежать наивного политического волюнтаризма в процессе политических преобразований. Практика реформ показала: не все желаемое достижимо и зависит от простой политической воли. Нельзя также рассчитывать на эффективность модернизации, исходя исключительно из показателей экономического роста: гораздо важнее для стабилизации общественного развития сформировать новые ценности сообщества, которые не противоречили бы старым традиционным устоям, а развивали их в новом направлении.

При всем разнообразии моделей неомодернизации большинство из них сегодня направлено на поиски стабилизирующих факторов, которые способствуют сохранению цивилизационной идентичности, развитию и укреплению традиций. Идея реинтерпретации традиций в духе современности в процессе реформ является важной задачей политической элиты. Именно элита должна доказать народу, что его историческое наследие актуально и конструктивно — способно в условиях реформ послужить основой динамичного развития общества и тем самым дать необходимые мотивации для эффективных политических действий.

Идея реинтерпретации национальных традиций в ходе политических реформ находится востром противоречии с концепцией прагматизма в политике. Современные политики часто уповают на прагматизм как рациональную основу политических действий: они надеются на универсальные политические механизмы и системы значительно больше, чем на человека и его культуру. С позиций политического прагматизма борьба за идеалы в политике — давление архаичного и иррационального традиционализма.

Культ прагматизма в политике особенно распространен в англо-американской политической культуре. Если мы вспомним иерархию политических культур, разработанную Г. Алмондом и С. Вербой, то эталоном там выступает «светская» американская политическая культура, в которой политика — не борьба идей, а столкновение групповых интересов, каждый из которых в своих границах законен, что предполагает политический компромисс и консенсус.

Однако открытый современной социологией универсальный закон возвышения потребностей по мере развития культуры свидетельствует в пользу возрастания социокультурных, духовных факторов в политике, объективно усиливает рациональность по ценности в современном политическом процессе. Социологи на эмпирическом уровне открыли феномен постэкономического человека еще в 1960-х гг.: известная концепция «иерархии потребностей» А. Маслоу объясняет, как по мере удовлетворения «первичных» материальных нужд человека актуализируются «высшие» потребности, связанные ценностями образования, социального престижа, творческой самореализации, духовной наполненности жизни.

Парадокс прагматизма в политике связан с тем, что сами прагматики, стремясь к максимальной эффективности , подрывают эффективность власти тем, что игнорируют ее духовную составляющую . Если заинтересованность и воодушевление людей падают, любая политическая система начинает давать сбои: политические институты нуждаются в активной творческой интерпретации заинтересованных политических акторов. Поэтому наиболее эффективная модель политического лидерства — отнюдь не инструментально-прагматическая, а нравственно-этическая , способная мобилизовать духовный потенциал, духовные ресурсы общества посредством опоры на национальную идею и мораль.

Российское политическое сознание, ориентированное на рациональность по ценности, только по западным меркам «потребительского общества» кажется отсталым и несовременным — в горизонте открытой истории, стоящей перед лицом нерешенных глобальных проблем, его характерные черты могут оказаться весьма продуктивными. Говоря языком современной науки, православно-христианская идентичность формирует особый тип личности с постматериалистической структурой потребностей , феномен « очарованного странника » (Н. Лесков), взыскующего не материальных ценностей, не жизненного успеха, а правды , справедливости и смысла жизни .

Об этом хорошо сказал Н. Бердяев: «Россия — страна бесконечной свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей...» [254] Бердяев Н. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1990. С. 14. . Н. Бердяев, как и С. Франк, связывал стихийность и безграничность свободы с «исканием Божьей правды» русскими странниками, свободными от тягот мирской жизни, с котомкой за плечами ищущими «неведомого града». Внутреннюю свободу русского народа Бердяев противопоставлял внутренней несвободе западных народов, закрепощенных «мещанскими нормами».

«Очарованный странник» — самый свободный человек на земле, которому открыт мир и который сам открыт миру. Это тот самый «человек в поисках смысла» (В. Франкл), которого так ждет современность, чтобы выйти из тупиков технической цивилизации. И мы должны защитить этого человека, раскрыть его творческий потенциал и преимущества перед экономическим человеком западного мира. Экологи сегодня предупреждают нас о том, что жесткие промышленные технологии разрушают природную среду и ведут к глобальной экологической катастрофе. Но жесткие политические технологии, подавляющие социокультурную идентичность, национальный тип и национальный характер, не менее разрушительны — они подрывают духовную энергетику нации, ведут к национальному духовному кризису.

Теория экономического человека имеет яркую цивилизационную окраску — она отражает специфику западного типа жизнестроения. Экономический человек демонстрирует инструментальное отношение к миру . Он с самого начала отделяет информацию, относящуюся к области средств, от информации, относящейся к сфере ценностей, определяя для своей деятельности особый орудийный мир. Как отмечает А.С. Панарин, «собственно специфика Запада состоит в этом скрупулезном отделении инструментальных средств от ценностей и опережающем приращении инструментальной информации по сравнению с информацией ценностной. Прежние культуры умели создавать непревзойденные шедевры, относящиеся к ценностному миру, но они не владели тайной отделения мира ценностей от мира ценностно-нейтральных средств, от орудийной сферы» [255] Панарин А.С. Философия политики. М., 1994. С. 64. .

Благодаря инструментальному отношению к миру Запад демонстрирует высокие темпы развития материального производства, но уже сейчас жесткие промышленные технологии привели к экологическому и энергетическому кризису, а самое главное — к кризису культуры. В ценностной сфере экономический человек опирается на примитивный идеал «потребительского общества», который разрушает все «высокие» культурные мотивации. Экономический человек создал технократическую теорию управления сознанием потребителя: «Регулирование спроса и управление им, по сути дела, является обширной и быстро растущей отраслью экономической деятельности, она охватывает громадную систему средств информации... почти всю рекламу, многочисленные прикладные исследования... и многое другое... Если говорить более определенно, то она управляет теми, кто покупает товары» [256] Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. М., 1969. С. 247. .