Игорь Молотов - Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

В заключении он штудировал право, изучал все тонкости юридических правил и со временем мог легко указать содержание того или иного параграфа при удобном случае. Полушутя-полувзаправду он говорил, что уважает закон и стремится к тому, чтобы он полностью соблюдался. Юридическая казуистика иногда приводила к перебранкам с тюремщиками, которые привыкли общаться с бесправными уголовниками и блатными. Однажды на него даже напали с дубинками из-за того, что он отказался сдавать свой ремень перед поездкой к британским следователям. Другим неприятным моментом была умышленная задержка корреспонденции тюремной администрацией. Столкнуться с этой проблемой пришлось и мне: моя новая книга, еще горячая после типографских машин, была отправлена назад, проделав путь из России во Францию и обратно в течение почти трех месяцев. В другой раз администрация сокрыла факт получения большого англо-русского словаря, высланного мной на имя начальника тюрьмы мадам Валери Хазет. На это безобразие я ответил статьей «Пошла ты к черту, Франция» в одном из российских федеральных изданий.

Помимо приятного общения с адвокатом Изабель у Карлоса было и менее приятное общение с судьей Брюгьером. Надо отдать должно выдержке Ильича — он надевал один из своих шикарных пиджаков и демонстрировал ироничное пренебрежение всем усилиям судьи вывести его из равновесия. Ильич внимательно слушал долгий, по-иезуитски витиеватый вопрос и так просто отвечал:

— А к кому вы обращаетесь, мсье? Согласно законам вашей собственной страны, меня здесь нет.

Эти игры приводили в ярость Брюгьера, который продолжал чеканить свои вопросы. Судья надеялся, что сбитый с толку заключенный, отрезанный от всего мира крепкими стенами La Sante, начнет сдавать своих союзников, но этого не происходило.

— Он забывал, — как-то сказал мне Карлос, — что я руководитель революционной организации. Что, он действительно думал, что я предам дело не только свое, но и многих людей по всему миру?

Несмотря на то что Брюгьер играл роль «доброго полицейского», французские власти не были настроены на на снисходительное отношение к пленнику. Тот факт, что он был похищен из Судана, скрывался, а судебные процессы первых лет проходили за закрытыми дверьми, что исключало предоставление официальных заявлений подсудимого прессе. Очевидно, что закрытые процессы преследовали ряд целей, в частности, снизить со временем угрозу последствий от заявлений, которые обязательно сделает Карлос, и отрепетировать судебный процесс, превратив суд над революционером в суд века. Реплики обвинения были срежиссированы, а недостаточность доказательств компенсировалась их театральной подачей.

Однажды Карлос рассказал, как ему удалось одурачить Брюгьера и Рондо. Историю я внимательно записал.

— За последние годы «допросов» следователь Жан-Луи Брюгьер попытался убедить меня в том, что в архивах Секуритате могут быть доказательства моего соучастия. Я ему ответил, что в Румынии я вел дело с ныне ушедшим президентом Николае Чаушеску и что в Секуритате не может быть дела на Карлоса. И добавил: «Зато есть дело Рондо, которое я держал в собственных руках». Рондо, задетый за живое, попал в мою ловушку и выступил со злобными заявлениями в ежедневной газете «Фигаро», где он вспомнил мой захват в Хартуме с официальным соучастием Судана. Тогда я выступил с заявлением с предъявлением гражданского иска против Рондо.

В итоге апелляционный суд в июне 1996 года удовлетворил иск Карлоса о его похищении. В постановлении суда было черным по белому написано, что арест был произведен вне всех правовых рамок, с нарушением международных норм и законов об экстрадиции. Это был настоящий удар по репутации министра Паскуа, генерала Рондо и судьи Брюгьера! Оказывается, похищен — ни больше ни меньше. После этого было начато беспрецедентное давление на причастных к этому решению судей, в результате чего уже Верховный суд отменил принятое постановление. Это уже был настоящий государственный терроризм, не имеющий ни малейшего отношения к праву.

21 июля 1997 году Изабель Кутан-Пейре публикует обращение для прессы:

«Защита Ильича Рамиреса Санчеса, известного также как Карлос, от его имени, от имени права защиты и в интересах требований справедливости постановила, что заключенный во Франции вот уже почти три года:

— находится тайно и в полной изоляции;

— большая часть писем, адресованных ему, были задержаны на несколько недель, а иногда даже не доставлялись;

— ему было запрещено посещать курсы французского языка, необходимого для своей защиты, в то время как это является обязательным правом на защиту любого иностранного заключенного во Франции.

Более того, серьезные инстанции замешаны в сокрытии и похищении людей, среди которых обвиняемый, вывезенный из Судана сотрудниками службы контрразведки (DST). Они обвиняются в незаконном лишении свободы похищенных людей под руководством министра внутренних дел Шарля Паскуа и генерала французской армии Филиппа Рондо. Под видом программы “секретная защита” они якобы очищали мир от опасных людей.

Во Франции министерство юстиции подчиняется правительству и полиции. Занимается только вопросами предвыборных кампаний и никакую нелегальную деятельность не поддерживает.

Впрочем, подобное мнение было высказано Аланом Марсо, депутатом RPR («Объединение в поддержку республики»), который заявил, что арест Карлоса является политическим шагом (газета Le Monde 18 августа 1994 года).

Много вопросов возникает и о независимости и беспристрастности Жана-Луи Брюгьера, который поддерживал связи с некоторыми гражданскими организациями, в частности с SOS Attentat (ассоциация, которая защищает права жертв терроризма и борется против него), имеет привилегированные связи и регулярно получает награды от этой ассоциации, что мы можем прочитать из прессы.

Карлос, революционный активист, политический заключенный, имеет такие же законные права, гарантированные французским законодательством, как и кто бы то ни был».

При таких обстоятельствах начался самый главный акт этого спектакля. 12 декабря 1997 года во Дворце правосудия открылся процесс над, возможно, самым разыскиваемым человеком в мире. Аккредитованные журналисты из ведущих изданий толпились у входа, внутри и в длинных коридорах. Тут и там сновали полицейские и переодетые в гражданское агенты, на крыше ближайших домов расположились снайперы. Потом уровень охраны назовут беспрецедентным.

Суд было решено начать с обвинения в убийстве двух сотрудников ДСТ и Мишеля Мухарбала. Еще за пять лет до этого, в 1992 году, по этому делу Карлос был осужден заочно. Теперь предстояло разыграть спектакль, чтобы продемонстрировать неизбежность возмездия за мутное дело двадцатилетней давности.