Игорь Молотов - Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

Его забавляют такие статьи: пугливый западный обыватель всегда старается наделить сверхкачествами (в данном случае атомной бомбой) возмутителей спокойствия, чтобы оправдать собственную заурядность. У одних это библейский дьявол, другие говорят о секретных заговорах транскорпораций, у третьих все не обходится без инопланетного вмешательства. Карлосу достаточно было собственной биографии, чтобы ошарашить любого законопослушного гражданина. При этом он любит повторять, что «Фидель убил гораздо больше людей, чем я». И в этом есть смысл.

Когда Карлоса похитили и доставили во Францию, он всеми силами пытался продемонстрировать, что не чувствует себя политическим лузером, — он не проиграл, он военнопленный, похищенный силами разведок четырех стран, две из которых — ЦРУ и «Моссад» — возглавляют топы тайных служб. Через несколько недель своего заточения Карлос передал на волю свою страстную статью, в которой обрушился на лицемерное поведение западного истеблишмента:

«Они организовали мое похищение в духе Коза Ностры, когда надевают на голову мешок и везут в неизвестном направлении. Но вместо того чтобы меня прикончить физически, они пытаются оклеветать меня, придумывая несуществующие факты моей биографии».

Все ждали, что сейчас Карлос начнет выдавать одного за другим высоких должностных лиц, но этого не произошло. Он говорил, что является отцом-основателем международной революционной организации, поэтому не стоит ждать показаний на его союзников и товарищей, даже бывших:

— Мы убиваем предателей. Не стоит ждать, что предателем стану я, — рассказывал он мне многие десятилетия спустя.

Сегодня не секрет, что за похищением Карлоса и судилищем над ним стояли Израиль и США, а Франция выполняла лишь роль субподрядчика, призванного легализовать этот процесс. На этот факт он указывал неоднократно. На этом основании Жак Вержес требовал немедленного освобождения своего клиента и даже намеревался подать иск в Европейский суд по правам человека, но почему-то не стал. В то же время в прессе начали появляться свидетельства разной степени подлинности о старых связях таинственного адвоката и клиента. Оказывалось, что Вержес неоднократно посещал Карлоса в Сирии и в Восточной Европе. Жак Вержес начинал заметно нервничать, а Карлос в свойственной ему манере успокаивал его: мол, ничего страшного — скоро я выйду, а вы сядете, но мы продолжим общаться. Но в 1995 году Карлос резко порвал с Вержесом.

В своих многочисленных интервью Жак Вержес избегал говорить о Карлосе: он мог часами рассказывать о красных кхмерах и их ужасном вожде Пол Поте, рассуждать на тему этики и вспоминать о Магдалене Копп — его любимой клиентке. Но только не о Карлосе — он оставался мрачной тенью предательства в потемках души Вержеса. В моем распоряжении оказалось письмо, написанное ему Карлосом 24 марта 2005 года:

«Жак, мы встречались с тобой последний раз еще до La Sante в июле-августе 1991 года в Дамаске, я отдал тебе в моем офисе копии документов:

свидетельство о рождении моей младшей дочери («Эльбы») Розы Рамирес Копп, выданное посольством Венесуэлы в Бейруте, свидетельство о заключении брака с Магдаленой Сесилией Копп в Триполи (Ливия) со свидетельствами (на двух языках) по нормам министерства юстиции Ливии и министерства иностранных дел и посольства Венесуэлы.

Это давало тебе право немедленно вмешаться в дела, связанные с поездкой моей дочери (которая хорошо тебя знает) в Каракас, сопровождаемой в случае необходимости матерью.

Как у нас заведено, я дал тебе 10 000 американских долларов. За девять лет ты получал внушительные суммы, которые я тебе регулярно высылал с проверенными товарищами, например с шахидом Миром Муртазой Бхутто.

В твоей эгоистичной статейке, опубликованной 2 апреля, ты говоришь: “Сегодня день рождения Магдалены Копп, которая была подругой Рамиреса Санчеса по прозвищу Карлос и которую я защищал в 1981 году (а на самом деле в 1982-м)”.

Магдалена никогда не была “подругой” (Карлоса). Она была моим товарищем и моей женой, и она стала моей женой законно тогда, когда условия этому благоволили. Несмотря на то что я расстался с Магдаленой Копп 1 августа 2001 года, она все еще записана как моя жена в документах государства Венесуэла.

Ты предал меня. Ты скрыл от меня похищение моей палестинской жены Ланы Харрар. Ты воспользовался предоставленным иммунитетом, который тебе выдала “антитеррористическая организация”.

И не смей говорить что-то плохое о моих организациях!

Жду, когда копия этого письма дойдет до старшей коллегии адвокатов Парижа.

Генерал де Голль сказал: “Старость — это кораблекрушение”.

А твое моральное крушение выглядит жалко!»

В конце жизни Вержес выглядел ужасно, точно источенный какими-то переживаниями. Он умер 15 августа 2013 года в Париже (ему было не то 87, не то 88 лет, потому что год его рождения, вероятнее всего, все же 1924-й, а не 1925-й), оставив после себя больше полумиллиона евро долгов и 33 книги, написанные до и во время его легендарных процессов.

И еще один мистический знак, связывающий его с делом Карлоса: его отпевание проходило в церкви Святого Фомы Аквинского, в двух шагах от того самого бульвара Сен-Жермен, взрыв на котором упрямо приписывают Карлосу. Писатель Лимонов, всегда четко подмечающий детали, написал в своей записной книжке в тот день:

«Белые розы с лаконичной надписью на ленте “Мэтру”, красные розы с надписью “Дружески, Жорж Ибрахим Абдалла”, среди пришедших проводить Вержеса — алжирский министр культуры, африканцы, целое море народа. Первой жены нет, присутствуют сын и дочь, присутствует Мари Кристин де Солаж, присутствует бывший министр юстиции Франции Ролан Дюма, адвокаты пришли в своих тогах, венок из тюрьмы Ланнемезан от лидера революционной партии Ливана, прилетел с острова Реюньон брат-близнец Вержеса Поль, он лидер компартии острова. Сын Жака Вержеса Лиесс очень похож на него. Стоит крупный негр, генерал Бозизэ, бывший президент Центрально-Африканской Республики. Из церкви гроб выносят белые, смуглые и черные».

Пока отец-основатель международной организации находился в заключении в La Sante, спецслужбы начали охоту на его ближайших соратников, прежде всего Йоханнеса Вайнриха, который в 1995 году осел в Южном Йемене. Эта страна была тогда не лучшим убежищем — гражданская война, развязанная повстанцами, захлебнулась, что послужило поводом для ее объединения. Вайнрих пытался собрать разрозненные остатки организации, но без Карлоса получалось не очень.

Как и в случае с Карлосом, американо-израильские спецслужбы нашли субподрядчика, который должен был придать официальный статус аресту Вайнриха. На такую роль согласилась Германия, направив своих лучших людей для захвата. Как и Карлос, Вайнрих был захвачен третьей страной — Йеменом, который и выдал закованного в наручники революционера. На спецрейсе он был доставлен в тюрьму Моабит, снискавшую славу зловещего места в самом центре Берлина. Во время Второй мировой здесь содержались интернированные граждане СССР — дипломаты, командированные специалисты, советские военнопленные, обвиненные в агитации среди узников немецких концлагерей; поэт Муса Джалиль; болгарский коммунист Георгий Димитров, осужденный за поджог здания Рейхстага. В годы падения Восточного блока в Моабит попал бывший глава бывшей ГДР Хонеккер и глава Штази Эрих Мильке.