Дмитрий Верхотуров - Сталин и женщины
- Название:Сталин и женщины
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Яуза
- Год:2017
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9955-0930-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Верхотуров - Сталин и женщины краткое содержание
В этой книге многие вопросы, на которые никогда не давались вразумительные ответы, получили свое объяснение.
Каким образом советская власть и лично И.В. Сталин смогли обеспечить женщинам колоссальные, ранее не предоставляемые права и свободы? Почему, несмотря на риторику женского равноправия, во время войны ГКО не проводил всеобщей военной мобилизации женщин? Что позволило женщинам СССР становиться летчицами и трактористками, а мусульманкам снять чадру? Как советская власть железной рукой боролась с проституцией и что думала по поводу «свободной любви»?
Автор проводит нас по малоизвестным страницам советской истории и показывает жизнь Советского Союза с неожиданной стороны. Такой советскую эпоху еще не знали!
Сталин и женщины - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Но в начале 1930-х годов пропасть в культурно-бытовых навыках была колоссальной. Так, сельские жители в основной своей массе жили в грязи. Скученные в тесных избах, они пользовались одной и той же посудой, одной и той же одеждой и постельными принадлежностями, спали вместе на полатях, лавках и печах. В бедняцких избах часто не было деревянных полов, пол был земляной и, как следствие, грязным. В довершение картины нужно добавить дрова для топки печей и деревенскую традицию держать в избах приплод скота.
Скученность и грязь приводили к распространению болезней. К примеру, отмечалось, что в деревнях сифилис распространяется очень быстро и захватывает целые деревни. Достаточно одного заболевшего – это мог быть парень, вернувшийся с военной службы, или девушка, возвратившаяся в деревню после работы в городе, – чтобы деревня со временем заболела поголовно. Представители Марийской автономной области были очень озабочены эпидемией трахомы – хронического инфекционного заболевания глаз, поражавшего все марийские села почти поголовно. Причина эпидемии была проста – антисанитария в домах, общее полотенце, которым пользовались все члены семьи и которое стиралось очень редко [111]. Ставился даже вопрос об организации глазных отрядов для борьбы с трахомой.
Еще, к примеру, обязательной принадлежностью деревенских изб были насекомые: вши, тараканы и клопы – обычный признак антисанитарного состояния жилищ. Постельные клопы были повсеместно, и почти невозможно найти воспоминания немецких солдат и офицеров, воевавших на Восточном фронте, в которых не живописались бы ночные атаки клопов, «точных, как «Штуки» [112]. Можно еще упомянуть привычку курить махорку, бросать окурки и плевать на пол, не говоря уже о нахождении в домах в грязной после поля или скотного двора обуви.
Сельскую антисанитарию можно описывать долго. В городах тоже бывало далеко не так благополучно с гигиеной быта, но все же положение в деревнях было просто удручающим, даже по невысоким меркам 1930-х годов. Переселенцы из деревень в города тащили с собой свои старые привычки, чем серьезно расшатывали санитарное состояние городов. Это было более чем очевидно и в 1920-х годах. К примеру, жилищно-санитарные органы Москвы уделяли особое внимание строительным рабочим, комплектовавшимся в основном из сельских жителей: «Сосредоточение в отдельных общежитиях таких больших масс рабочих, прибывающих из различных областей, людей с низким культурным уровнем, в которых еще крепко сидит старый быт, с санитарно-эпидемиологической точки зрения представляет опасность для населения» [113]. В 1929 году в Москве было 100 тысяч строителей на 2,3 млн человек жителей, а к 1932 году ожидалось до 300 тысяч. Причем примерно половина из них проживала в подвалах, сараях и других подобных непригодных помещениях. Скопления строителей действительно могли стать рассадником заболеваний, ухудшить и без того не слишком блестящую картину в городе, в котором уборка мусора, ассенизация и отвод канализационных вод, чистка улиц и другие санитарные вопросы стояли весьма остро. Так что составители планов коллективизации быта вполне резонно полагали, что лучше обойтись без притока сельского населения.
Но эти мечты не сбылись. Во время коллективизации в города хлынул многомиллионный поток переселенцев из деревень, который смел все слабые ростки новой городской культуры, с трудом создаваемой и насаждаемой. Не помогло даже введение паспортов в 1932 году, хотя паспортная система была призвана в том числе ограничить урбанизацию населения СССР. Состояние городов настолько ухудшилось, что пришлось от всех планов коллективизации быта отказаться и бросить все силы на затыкание хотя бы самых очевидных прорех само собой возникшего городского быта.
Непосредственной причиной массового бегства в города был, конечно, голод, свирепствовавший в 1932–1933 годах, связанный с грандиозными неудачами в строительстве кардинально новой системы сельского хозяйства, в которой крестьяне сводились в колхозы, а основными производителями товарной сельхозпродукции должны были стать совхозы, специализированные на разных отраслях. Существовали даже тресты специализированных совхозов: «Зернотрест», «Скотовод», «Овцевод» и другие. К 1932 году было создано 4337 совхозов на колоссальной площади в 81,5 млн га [114]. В первые годы своего существования они работали из рук вон плохо, страдая от многочисленных проблем, в основном связанных с безудержной гигантоманией и пренебрежением правильной агротехникой. Тяжесть снабжения городов и строек первой пятилетки легла на плечи крестьян одновременно со сложным периодом становления самих колхозов – формы хозяйства для крестьян новой и не во всем привычной. Жесткие хлебозаготовки, плохая организация колхозов, неудачи с производством в совхозах в сочетании с борьбой вокруг коллективизации в деревнях, а также сильной засухой и распространением вредителей привели к разрушению хозяйства очень и очень многих сельских районов и, как следствие, к голоду.
Голод же толкнул массы крестьян на поиски работы и куска хлеба. Крестьяне массово приходили на стройки индустриализации, брались за любую работу, иной раз забираясь в очень отдаленные от прежнего места жительства места. Известно, что казахи, бежавшие из охваченного смертным голодом Казахстана, оказывались, к примеру, в Архангельске. Сибирские города были забиты казахами. Этим беглецам жилья, конечно, в городах предоставить не могли, и они селились в наспех сооруженных землянках, образуя целые поселки, в которых грязь и антисанитария были совершенно обычным делом. Впрочем, жилищные трудности касались не только беженцев от голода, а почти всех рабочих на стройках первой пятилетки. Стройки быстро обрастали целыми городками из бараков, землянок и палаток, не имевшими самых элементарных бытовых условий.
Поток прибывшего в города населения в 1932–1935 годах можно выразить такой таблицей (в тысячах человек) [115]:

Из этой таблицы видно следующее. Во-первых, паспортный режим ненадолго замедлил приток сельского населения в города, и вскоре он возобновился с новой силой. Во-вторых, города были проходным двором, большая часть сельских жителей в них не задерживалась и была, по сути, временным населением, почти не охватываемым культурно-бытовой работой. В-третьих, в городах за четыре года осело 8420,4 тысячи человек, в том числе 4068,4 тысячи женщин. Если Ларин в 1930 году ужасался ростом городов на 40 % и прибытием 11–12 млн человек, потому и предлагал искать рабочую силу в городах, то в реальности увеличение городского населения произошло в сопоставимых масштабах, но без необходимых подготовительных мер, в первую очередь жилищного строительства.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: