Юлия Латынина - Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)

Второй побочный эффект заключался в том, что такая политика обескровила оппозицию. Она лишила ее и мозгов, и потенциальных источников финансирования.

Третий побочный эффект такой политики упоминают реже всего, но он мне кажется самым важным. Дело в том, что, как вы уже, наверное, заметили, в Сингапуре не очень хорошо с демократией.

То есть положение с демократией лучше всего живописует рейтинг The World Audit on corruption, democracy and freedom of press , который дает Сингапуру 1-е место в мире по отсутствию коррупции, 69 е — по демократии, и 111-е — по свободе слова.

Так вот: пример Сингапура показывает, что лучшим ограничителем для авторитарной власти является не свобода слова и даже не свобода выборов, а уровень образования и уровень присутствия иностранного капитала. Благодаря английскому и уровню образования сингапурец может уехать учиться и работать куда угодно. Но уровень brain drain в Сингапуре невысок: куда чаще можно встретить австрийского банкира или немецкого биолога, приехавшего работать в Сингапур, чем сингапурца, уехавшего в Австрию или Германию.

Ли Куан Ю, с абсолютным азиатским прагматизмом, никогда не верил в welfare . «Способности людей неравны, — напоминает он в своих мемуарах, — когда государство берет на себя те обязанности, которые должен нести глава семьи, упорство людей слабнет. Благосостояние ведет к утрате опоры на собственные силы. Люди перестают работать на благо своей семьи. Образом жизни становятся бесплатные поблажки».

Поэтому в 1960-х, когда провал европейской модели государства всеобщего благосостояния еще не был очевиден, Ли Куан Ю создал принципиально иную модель.

В Сингапуре сейчас безработица составляет 2 % от населения. Безработицы нет, потому что нет пособия по безработице. Зато есть CPF — Central Provident Fund — это частный пенсионный счет работающего, отчисления в который первоначально составляли 10 % от заработной платы (5 % платил работник, и 5 % — работодатель), а сейчас составляют 40 %.

Под эти личные деньги можно взять кредит и использовать их на покупку дешевого жилья, построенного государством. Первое, что сделал Ли Куан Ю, — он сделал избирателей собственниками жилья, но за это жилье они платили. Эти деньги могут быть использованы на лечение. C 1978 г. эти деньги могут быть инвестированы в акции сингапурских компаний.

Почти 80 % сингапурцев живут в домах, которые выстроены государством, но куплены за их собственные деньги. Одна из самых удивительных особенностей Сингапура заключается в том, что внешне эти дома не всегда можно отличить от роскошных кондоминиумов (внутри, разумеется, разница колоссальная). Разница только одна: частный дом всегда огражден забором, государственный всегда без забора.

У идеи сделать из человека собственника была и другая, чисто политическая сторона. В 1960-х государственные дома покупали очень бедные люди. Некоторые из них даже забирали с собой своих кур и свиней. О том, чтобы, например, эти люди купили телевизор, и речи не было: телевизор был роскошью, его смотрели всем кварталом.

И вот при каждом квартале создавалась People’s Association , которая обеспечивала разные социальные блага: тот же телевизор на весь квартал. И, конечно, эти первички и домкомы не состояли в People’s Action Party . Но их члены состояли. И благодаря наличию этих домкомов и первичек народ, живущий в многоквартирных домах, очень охотно голосовал за PAP .

С течением времени телевизоры появились у всех, пришлось перестраиваться. Одной из форм вовлечения избирателей стало, несомненно, владение акциями, которые тоже можно оплатить из своей доли в CPF . В 1993-м, при IPO Singapore Telecom , его акции купили 90 % сингапурцев. Акции продавались с дисконтом, по специальной схеме «народного IPO », вышло не очень удачно: компания оказалась переоценена, цена акций пошла вниз, те, кто купил с дисконтом, нельзя сказать, чтобы потеряли, но и не выиграли.

Возможно, поэтому государство отложило планы акционирования сначала Сингапурского морского порта, а потом и Сингапурских авиалиний. А акции выходящих на биржу компаний покупались уже по рыночной цене. Большинство их, такие, как Keppel (бывшие английские военные верфи, которые сейчас являются первой в мире компанией по строительству морских буровых установок) или Singapore Technology Engineering (госкомпания, которая первоначально производила патроны для сингапурской армии, а теперь занимается высокотехнологичной оборонкой), были потрясающе прибыльны.

Благодаря системе CPF Ли Куан Ю превратил инструмент социальной страховки в инструмент создания собственника. Ли Куан Ю пытался создать из государства — корпорацию, а из избирателя — акционера. Первое, впрочем, удалось лучше второго. А остряки стали расшифровывать PAP — как Pay and Pay .

Никакого экономического роста в Сингапуре не было б, если бы государство не искоренило беспощадно преступность и коррупцию.

При британцах Сингапур был весьма коррумпирован. Местные полицейские-китайцы обкладывали данью лавочки и делились со своими английскими начальниками. Бизнес платил триадам, которых полиция старалась не замечать.

Преступность в Сингапуре была ликвидирована без всяких судов присяжных: согласно Internal Security Act , для того, чтобы без суда и следствия посадить члена триады, достаточно было трех свидетелей. Эти свидетели были анонимны для публики, но не для власти. Без суда можно было держать человека за решеткой два года, после чего специальная advisory board [21] Наблюдательный совет (англ.). рассматривала вопрос, выпустить его или оставить на следующие два года. Никаким другим путем с триадами совладать было нельзя: в любом суде против них отказались бы свидетельствовать. Такая же процедура использовалась против коммунистов, а сейчас — против исламских террористов.

Так же беспощадно боролись и с коррупцией, причем первым примером был сам Ли Куан Ю, который расправлялся с любым из своих соратников, заподозренных во взятке.

Сейчас Сингапур — это единственная страна в мире, где маленький чиновник может украсть больше большого. Самая крупная кража в истории Сингапура случилась в 2004 году, когда выяснилось, что один из менеджеров «Сингапурских авиалиний» Тео Чен Киа спер 35 млн. дол., систематически фальсифицируя инвойсы. Для сравнения — самый крупный за последнее время случай коррупции (министр, отвечавший за воду, предоставлял за взятки информацию при проведении тендеров), навзяточничал всего на 7 млн. дол.

То, что в Сингапуре нет коррупции, не значит, что в Сингапуре нет личных отношений. Наоборот — они составляют основу общества. Сингапур — это очень закрытая и высокоэффективная азиатская корпорация. В конце концов, лучшим примером такой закрытости и преемственности является сам Ли Куан Ю, который назначил своим преемником своего сына, а сам занял должность «министра-ментора».