Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

То, что в конечном итоге экспортируется, — это наиболее трудоспособная и квалифицированная рабочая сила. Капитал тоже бежит. Две из главных жертв, Латвия и Ирландия, приветствуются в качестве историй успеха на этом пути к долговой кабале, как будто перекладывание налогов на рабочую силу и падение заработной платы в этих странах являются не экономической удавкой, а прокладывают путь для будущего взлёта. Термины «реформа», «рационализация» и «повышение конкурентоспособности» являются любимыми неолиберальными эвфемизмами для превращения Конституции ЕС в смирительную рубашку с целью блокирования восстановления.

Всё это резко отличается от классических свободных рынков. Политическая экономия промышленного капитализма была направлена на замену постфеодальных монополий, заочного землевладения и банковского дела государственной собственностью или, по крайней мере, на полное налогообложение извлечения ренты. Современный постклассический взгляд состоит в том, что все государственные расходы и налоги неэффективны и инфляционны. Нет осознания того, что предоставление государственных услуг по себестоимости или бесплатно приведёт к снижению цен.

Ещё один фискальный элемент этой финансовой войны состоит в одобрении приватизационных распродаж как более эффективных, несмотря на рост цен, которые страны должны платить за основные виды услуг, финансируемых за счёт долга под проценты. Цены на инфраструктурные услуги растут для приватизированных монополий, которым разрешается включать начисления процентов за поглощение в свою тарифную базу (при этом они рассматриваются как необлагаемые налогом). Такая политика повышает стоимость жизни и сокращает бюджеты домашних хозяйств даже при снижении уровня заработной платы.

В результате Латвия и Ирландия (как и Греция) оказались в экономической мёртвой зоне. Эти страны вынуждены отказаться от контроля правительства над денежно-кредитной политикой, а также от государственного налогообложения или минимизации экономической ренты от земельных, природных ресурсов и инфраструктурных монополий. И это во время, когда налоговые поступления падают, а рабочей силе приходится эмигрировать в поисках работы в странах-кредиторах.

Принуждение налогоплательщиков платить за политику, продиктованную неизбираемыми финансовыми бюрократами

Политические теоретики определяют государство как обладающее тремя высшими полномочиями: выпускать деньги, взимать налоги и объявлять войну. Лиссабонский и Маастрихтский договоры еврозоны, лишая правительства стран-членов возможности выпускать свои собственные деньги, препятствуют странам и самой еврозоне монетизировать свой бюджетный дефицит.

Еврозона, таким образом, повторяет политику, ориентированную на кредиторов, которая привела к долговой дефляции после окончания наполеоновских войн в Европе в 1815 году и после гражданской войны в Америке в 1865 году. Сначала Британия, а затем и Соединённые Штаты снизили цены на золото (а, следовательно, на товары и рабочую силу) с профицитом бюджета, чтобы высасывать деньги и доходы из экономики. Это та же самая дефляционная идеология, которая привела Германию к попытке выплатить непомерно высокие репарации союзникам, которые, в свою очередь, ввели у себя жёсткую экономию, пытаясь выплатить долги за оружие Соединённым Штатам после Первой мировой войны.

Такая жёсткая экономия — это представление о хорошо отлаженной экономике в понимании кредитора. Цены и заработная плата падают, увеличивая сложность погашения долгов, взятых по более высоким «старым» ценам. Безработица подавляет заработную плату, приводя к дефолтам, что передаёт имущество кредиторам. Когда банкиры изображают этот долг и снижение цен как «стабильность», они просто подразумевают усиление своей власти над трудом и промышленностью.

Примечательно, что сегодняшняя долговая дефляция происходит без войны. На этот раз наиболее проблемными являются частные долги покупателей жилья и предпринимателей. Государственные долги всё чаще проистекают из-за снижения налогов на имущество и богатство, а в Ирландии — из-за принятия безнадёжных банковских долгов на государственный баланс.

Пузырь недвижимости в Ирландии («экономическое чудо»)

Основная директива ЕЦБ зеркально отражает директиву министерства финансов США при Полсоне и Гайтнере от 2008 года: государства должны нести полную ответственность за выплату незастрахованным банковским вкладчикам и держателям облигаций, даже когда высокие процентные ставки выплачиваются банками, занимающимися безрассудным кредитованием и инсайдерскими сделками. Наряду с тремя печально известными банками Исландии, которые обанкротились в 2008 году («Ландсбанки» с его филиалом «Айсэйв», «Глитнер» и «Кауптинг»), двумя самыми безрассудными европейскими банками были «Англо-ирландский банк» и «Роял Бэнк оф Скотлэнд». Все эти банки привлекали в основном иностранные «горячие деньги», не заботясь о риске.

Президент ЕЦБ Жан-Клод Трише посетил центральный банк Ирландии в мае 2004 года и высоко оценил взлёт «Кельтского тигра» (1994-2007 гг.): «Процесс трансформации, начатый Ирландией более четырёх десятилетий назад, стал образцом для миллионов новых граждан Европейского союза». Ирландское «экономическое чудо» (эвфемизм пузыря, придуманный финансовым сектором) объединило падение на бюджетное дно с отсутствием банковского регулирования. Низкий 12,5 % корпоративный подоходный налог в стране привлёк высокоприбыльные американские фирмы, такие как «Гугл», «Фейсбук», «Твиттер» и «Яху», открывшие в Ирландии свои глобальные головные офисы, чтобы избежать налогов, принятых во всём мире.

Ирландские банки увеличили объем заимствований у иностранных вкладчиков и держателей облигаций с 15 млрд евро в 2004 году до 110 млрд евро в 2008 году. Огромный приток средств был растрачен на раздувание пузыря на рынке недвижимости, который к 2007 году увеличил цены на недвижимость в пять раз. Удивительно много ирландских семей — 87 процентов — купили дома в кредит, оставляя немногих людей для покупок новых роскошных особняков, которые возводились застройщиками без особой заботы о поиске покупателей. Большинство банковских кредитов не были основаны на трезвых рыночных оценках.

Безусловно, самые безрассудные кредиты выдавал «Англоирландский банк». Без всякого преувеличения практика сумасбродного кредитования в «Англо-ирландском банке» была «системной». Это был не обычный банк, обслуживающий общую экономику, а финансовая махинация, рекламирующая крупные оптовые депозиты (главным образом неирландских инвесторов) и ссужающая их крупным заёмщикам, особенно владельцам банков, чтобы купить их акции с повышением своих цен, почти так же, как это делали банки Исландии. Такое самофинансирование является вековой мошеннической схемой, и в большинстве стран оно запрещено.